Поэты и вожди. От Блока до Шолохова - страница 4

Пришло после выступления много писем. Среди них – одно от Марины Цветаевой, со стихами. Среди подарков поклонников оказались две куклы – Арлекин и Пьеро. Одну из них Блок увез домой, другую оставил в Москве, на Арбате.

Миновал год, прежде чем Александр Блок вновь решился приехать в Москву, куда его так настойчиво приглашала в письмах Нолле-Коган, желавшая повторить прошлогодний успех и тем самым поправить материальное положение поэта, улучшить настроение. Звали также и дела, связанные все с той же постановкой пьесы «Роза и Крест».

Когда наступил май 1921 года, Александр Блок вновь, в сопровождении друзей, выехал в Москву, имея в виду воспользоваться гостеприимством Коганов. «На следующий день, – пишет один из современников, – я был у него. Он остановился у знакомых на Арбате в восьмиэтажном доме, самом высоком на этой улице. Ход был со двора. Помню, как отперли мне дверь, как он вышел ко мне в переднюю и повел в маленькую комнату, сейчас же направо от входной двери».

В этой московской семье Блок был окружен вниманием и заботой. В 1921 году профессор Коган стал главой созданной тогда Государственной академии художественных наук. Его перу принадлежали капитальные сочинения по истории русской и мировой литературы, выходившие многими изданиями. Этот мастер культуры, еще до революции перешедший на позиции марксизма, много сделал для привлечения на сторону советской власти русской интеллигенции. В годы Гражданской войны он оказывал посильную помощь не только Александру Блоку, но и Марине Цветаевой, другим талантливым русским литераторам, спасая их от голодной смерти.

Используя все влияние, профессор и его жена с первых минут появления Блока в Москве сделали все возможное, чтобы по достоинству принять великого поэта.

На вокзал за Блоком был послан комфортабельный лимузин председателя исполкома Моссовета Л.Б. Каменева. Эту машину поэт в дневнике назвал «царским автомобилем». На его радиаторе развевался большой красный флаг.

В один из тех майских дней Блок вместе с Петром Коганом и его женой направился в Кремль. На квартиру члена политбюро, председателя исполкома Моссовета Л.Б. Каменева. Там, в кругу гостей, читал стихи. Любовался с Боровицкого холма видом на Замоскворечье.

Блок отправился в Москву с надеждой на выздоровление. В то время «болезнь мешала и читать, и ходить». Однако «восторг души первоначальный» не в силах уже была вернуть даже земля Москвы. Но он из последних сил занимается деловыми переговорами с театрами о предстоящих постановках своих пьес. Каждый вечер звонил Константин Станиславский, предлагая разные варианты финансовой помощи. Станиславский в разговорах с театральными администраторами доказывал им, что Блок – это Пушкин. В конечном итоге был подписан договор, позволявший как-то прожить последнее лето.

Днем, когда светило солнце, Блок в одиночестве направлялся по Арбату к шумевшему Смоленскому рынку, обойдя шумное торжище, входил на Новинский бульвар Садового кольца. Никем не узнаваемый, садился на скамейку, подставляя лицо весенним лучам, подремывая на солнце.

Вечером его ждали в Политехническом музее. На самой высокой литературной трибуне Москвы тех лет. Проходили вечера, по записи поэта в дневнике, «с возрастающим успехом». Доклад о творчестве Блока сделал Корней Чуковский.

Было, как прежде, много цветов, записок, писем и, к сожалению, «гроши» за выступления, неумело организованные.