1
С Бальмонтом вместе, Бунин мчится
Туда, где Брюсов проживал,
Один из видных символистов.
Их Брюсов лично принимал.
Открыв, в отцовском доме двери,
В библиотеку пригласил.
Какую-то высокомерность
В то время он в себе таил.
Он говорил неосторожно,
Груз мыслей языком неся,
«С гнусавой чёткостью», похожей
На лай, слова произнося.
Стараясь в них себя отметить —
В поэзии он первым слыл.
Всё это, Бунин, не заметить
Не мог, он с детства зорким был.
Речь продолжая, похвалою
Его вдруг Брюсов одарил:
«Читал Вас. Искоркой живою
Стих каждый душу мне пронзил.
Жаль Бунин, что не символист, Вы!
Примкните же, скорее к нам!
В поэзии живой и чистой
Просторно и легко умам.
Вы к классикам зря не тянитесь.
Нет прока в старых их трудах.
Давно потухшие их мысли
Жизнь превратить успела в прах.
В огонь всё старое, не стоит
Певцам, среди людей живых,
Себя напрасно беспокоить,
Тем, что осталось в днях былых.
Ну, а сегодня, в жизни новой.
Забвенью старый мир предав,
Должны поэты быть готовы
Воспеть иную суть и явь.
Иную жизнь. Иную славу.
Иных, подобно нам, людей.
И всех других, нам жизнью равных.
Всех тех, чья радость, вне идей».
2
Примерно так, а может резче
Им громко Брюсов говорил,
Как будто бы, по-человечьи,
Но лай от слов тех исходил.
Коварные и злые мысли
Тот «лай», невидимо, рождал.
И трудно было согласиться
С тем, что им Брюсов предлагал.
И стало Бунину понятно,
Кем был поэт и чем он жив.
Был Брюсов слишком аккуратен,
А может, даже и брезглив.
Гордился видно он собою,
В кумирах числиться желал.
Живя по правилам особым
Он больше их не изменял.
Так, Бунин, в библиотеке
На время книгу попросил,
Отказом Брюсов вдруг ответил
И тем свой имидж сохранил.
Нет, Бунина он не обидел.
Но как нам Брюсова понять,
Который сжечь готов все книги
Чем их кому-то отдавать?
Простившись с Брюсовым, поэты
Ушли, покинув книжный зал.
Промолвил Брюсов им при этом:
«Ещё мы встретимся, друзья!
В кружках писателей, и может
В журналах, стопками стихов.
