Пальцы холодеют, и Ника отшатывается. Она дышит часто и глубоко. Губы дрожат от злости. В голове звенят слова: фотограф‑шарлатан, фотограф‑шарлатан, фотограф‑шарлатан…
– Зато у меня нет фазмофобии, – выплевывает Ника и в ужасе закрывает ладонью рот.
Глаза Стефано превращаются в узкие щелки, но постепенно лицо расслабляется, и губы кривятся в улыбке.
– Один – один. – Он подбрасывает в руке книгу и задумчиво смотрит на Нику. – Верóника, вы читаете?
Ника опускает руку и решительно вздергивает подбородок:
– У меня стопроцентное зрение. Не считаю нужным его портить.
– Жаль, – граф усмехается и разворачивается на каблуках, – это был ваш последний шанс возвыситься в моих глазах.
– Хоть вы и наняли меня, но не смеете оскорблять!
Стефано замирает перед выходом, но так и не оборачивается.
– Ошибаетесь.
Дверь раскрывается, и мужчина сталкивается с Паолой, которая поспешно засовывает смартфон в клатч.
– О, вы уже познакомились? Простите, Ника, звонок с работы. Стефано! – восклицает она, когда брат не останавливается и молча выходит из библиотеки. Женщина растерянно смотрит на Нику. – Все в порядке?
– Все хорошо. Мы… мы познакомились.
Ника силится улыбнуться, но сердце не перестает глухо стучать в груди. Она мысленно стонет, проклиная вспыльчивый нрав. Каким бы козлом граф ни был, не стоило опускаться до его уровня.
– Мой младший брат может быть груб. Если что, прошу за него прощения.
Ника качает головой и еще шире растягивает губы в фальшивой улыбке. Неудивительно, что Стефано презирает ее. Она знала с самого начала, что они не поладят.
– Если не секрет, почему граф боится духов? Откуда у него появилась эта фобия?
Паола потирает плечо и смотрит в пол, словно на нем пишется ответ.
– Это старая история, боюсь вам будет скучно, – уклончиво отвечает она.
– И его фобия не лечится?
Паола качает головой.
– Когда Стефано вырос, то стал много времени проводить здесь. – Она обводит взглядом библиотеку. – Он что‑то искал.
– Почему вы так считаете? – Ника опасливо смотрит на дверь, ожидая появления графа.
– Потому что Стефано сделал невозможное. Он прочел все.
* * *
Ника прикасается к ручке двери и замирает. Пытается разложить по полочкам то, что произошло за день, но в голове нет места.
Запомнились лишь слова Паолы: «Можете начать фотографировать с любой комнаты. Весь замок в вашем распоряжении». Видимо, это единственное, что сейчас важно.
Ужин прошел мирно. Граф отказался присоединиться к ним, и Паола неохотно призналась, что на самом деле он был в ярости, когда узнал о ее идее. И тут же легкомысленно заявила, что для Стефано вспылить секундное дело и он быстро остывает.
Ника морщится. Будет лучше, если граф уедет из замка и не станет мешать ей работать. Потому что теперь, когда она знает о настроении мужчины, его негативные волны пробивают даже каменные стены.
Она заходит внутрь комнаты и застывает. Смятый клочок бумаги, аккуратно разглаженный, лежит на кровати.
«Corri…»
Это уже слишком.
Ника хватает листок и рвет на мелкие кусочки, которые плавно опускаются на пушистый ковер. Если они думают, что могут так легко ее напугать, не на ту напали! Ника проводит рукой по волосам и недоверчиво смотрит на пальцы. Дрожь противоречит мыслям.
– Успокойся, Ника. Чья‑то глупая шутка – не повод психовать.
Собственный голос звучит в комнате очень одиноко, и только сейчас Ника понимает, что находится совсем одна в чужой стране, которая уже однажды ее больно ранила.
