Миссис Вэлдон пропустила мои слова мимо ушей. Она, похоже, даже не заметила, что я заговорил. При этом смотрела невидящим взглядом прямо на меня. Как прикажете это понимать? Не желая просто сидеть как пень и разглядывать ее глаза, я перевел взор на ее оголенное плечо, довольно соблазнительное.
– Сама не понимаю, что на меня нашло, – сказала она. – Со мной такого не случалось со времени смерти Дика. Ведь, кроме него, в моей жизни не было ни одного мужчины. И вдруг ни с того ни с сего я решила, что должна попробовать. А почему – просто не представляю.
В подобной ситуации рекомендуется не выходить за профессиональные рамки, а проще всего это сделать, завязав разговор про Вулфа.
– Как говорит мистер Вулф, – торжественно произнес я, – никому не дано проникнуть в истинную суть происходящего.
Люси улыбнулась:
– А еще наверху, когда вы смотрели на малыша, я едва не назвала вас Арчи. Я вовсе не пытаюсь с вами заигрывать, не думайте. Я даже толком флиртовать не умею. Но я не понимаю… Кстати, вы, случайно, не гипнотизер?
– Да будет вам, – великодушно сказал я, пригубив «Мартини». – Не волнуйтесь. Отпивать друг у друга – стародавний персидский обычай. И не стесняйтесь называть меня Арчи, ибо меня и в самом деле зовут именно так, а не, скажем, Свенгали. А вот насчет флирта вы не правы. Это свойственно всем людям без исключения, мужчинам и женщинам. Лошади флиртуют. Попугаи флиртуют. Не сомневаюсь, что флиртуют и устрицы, но у них, наверное, есть особый… – Я осекся, поскольку лишился аудитории.
Миссис Вэлдон встала с дивана, поставила недопитый стакан на бар и, повернувшись ко мне, сказала:
– Соберетесь уходить – не забудьте чемодан.
И я остался в одиночестве.
Что ж, тут требовалось пораскинуть мозгами. Я сидел и ломал голову минуты четыре, а то и пять – именно столько времени понадобилось мне, чтобы прикончить «Мартини», – а затем поднялся и поставил опустевший стакан рядом со стаканом миссис Вэлдон. Я даже легонько чокнулся с ним в знак того, что все понял и проникся сочувствием – полное вранье! – после чего покинул гостиную. Внизу я забрал небольшой чемоданчик, который упаковала для меня миссис Вэлдон.
Поймать такси в это время суток и в этой части Нью-Йорка – все равно что надеяться прикупить бубновую десятку к одномастным восьмерке, девятке, валету и даме. С другой стороны, от дома меня отделяли всего двадцать четыре коротких и четыре длинных квартала, чемоданчик весил всего ничего, а ходить пешком для меня удовольствие. Желательно, правда, было опередить Вулфа, который всегда спускается в кабинет ровно в шесть вечера, и мне это удалось. В 17:54 я уже стоял на крыльце старого особняка из бурого песчаника и отпирал дверь своим ключом. К тому времени, когда раздалось громыхание спускающегося лифта, чемоданчик был распакован, а все вещи аккуратно разложены на столе Вулфа, занимая его бóльшую часть. Сам же я, сидя за собственным столом, старательно делал вид, что занят важными бумагами.
Вулф вошел, и в следующее мгновение послышался грозный рык. Я испуганно подскочил.
– Это еще что за дьявольщина? – свирепо спросил Вулф.
Я встал и начал перечислять, поочередно указывая на каждую вещь пальцем:
– Свитер. Шапочка. Комбинезончик. Рубашечка. Маечка. Одеяло. Пинетки. Непромокаемые трусики. Подгузник. Не всякая женщина сохранила бы подгузник. И ведь горничной в тот день дома не было, да и на няню рассчитывать так скоро не приходилось. Значит, она сама его выстирала. Нашивок из прачечной или складских этикеток ни на одной вещи нет. Фабричные ярлыки есть на свитере, шапочке, комбинезоне и на пинетках, но от них, боюсь, толку мало. Только одна вещица может нам чем-то помочь. Впрочем, если вы сами этого не заметите, то, наверное, я ошибаюсь.
