Я молча внесла в навигатор координаты, полученные от дяди Вани. Мимо проплывала громада ангара с суетящимися погрузчиками, тут и там мелькали белые полицейские каски. Хотелось есть, и я поблагодарила Марка – конечно же, мысленно, – за то, что он позаботился обо мне, прихватив закуску. Выудив из пакета кусочек, я бросила его в рот. Деликатес таял во рту, и я вдруг поняла, что в жизни ничего вкуснее не ела. Я закинула ещё несколько кусков и с набитым ртом промямлила:
– Что ни говори, Марк, а ты знаешь толк в еде!
– Это не единственное, в чём я знаю толк, – сказал он и таинственно подмигнул.
Глайдер выплыл из ангара, по стеклу тут же забарабанил ливень. Через мгновение нас уже окружала плотная стена облаков, которую челнок, набирая скорость, разреза͐л, словно нож – масло…
* * *
Планер вынырнул из тучи, и исторгающий воду грозовой фронт оказался прямо над головой. Внизу расстилался океан зелени самых разнообразных оттенков – от юкки до лаймового, от оливок до ментола. Я прильнула к стеклу и наслаждалась красками. По зелёному колышущемуся морю тут и там, извиваясь змеями, ползли бурые речушки и ручейки. Неожиданно и громогласно, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, Марк с чувством продекламировал:
– Я удаляюсь от морей в гостеприимные дубровы, земля мне кажется верней, и жалок мне рыбак суровый – живёт на утлом он челне, игралище слепой пучины, а я в надёжной тишине внимаю шум ручья долины…
– Марк, цитирующий Пушкина? – усмехнулась я. – Это что-то новенькое. Скоро ли я увижу Марка, играющего на гитаре Вивальди вместо идиотских дворовых частушек?
– Готов поспорить, ты никогда не видела ничего подобного. И это я не про себя, а про лес. Ни единой прогалинки, полянки не видно. Деревья-то какие вымахали!
Даже с такой высоты зелёные исполины казались огромными. Они переплетались ветвями верхушек, будто многочисленными руками держась друг за друга, и создавали плотный ковёр, надёжно укрывавший от посторонних бурную лесную жизнь. С трудом оторвав взгляд от проплывающих под нами просторов, я заметила:
– Судя по навигатору, это дикая местность. Дорог нет, поселений – тоже. Сюда никто не рискует садиться, даже землекопы. Торжество природы – как оно есть. Приятно смотреть. А ещё приятнее то, что здесь нет людей.
– Да, после трущоб, заводов и пыли родного Пироса такое буйство красок способно выжечь глаза… Знаешь, этот лес похож на стриптизёршу. Смотреть – одно удовольствие, но лучше не трогать. А то подойдёт какой-нибудь чешуйчатый вышибала, ну и дальше – по сценарию… Ах ты ж!
Глайдер вильнул, кабину тёмным опахалом на мгновение накрыла огромная тень. Мощный горбатый клюв, пристально глядящий прямо мне в душу чёрный глаз – и стремительное бордовое тело на четырёх многометровых размашистых крыльях широким виражом пронеслось прямо перед нами. Через секунду птица нырнула вниз и исчезла из виду, а Марк постучал по приборной панели и с едва заметной дрожью в голосе заметил:
– Повезло, что не напала, припугнула только, а ведь могла и глайдер перевернуть – вон какая махина крылатая… Акустический отпугиватель работает, а этой хоть бы что… Земных-то птиц со всех оживлённых маршрутов разгоняют регулярно, а тут природа правит бал.
Я всматривалась в зелёное море, над которым, едва не касаясь ветвей, от нас отдалялся величественный силуэт хищного джангалийского паяро. Казалось, короткий безмолвный взгляд чёрного мудрого глаза несколько секунд назад донёс до меня мысль: «Я не буду воевать с вами, потому что мы – равные. Не охотник и добыча, но соседи».
