Я остановилась и осмотрелась вокруг.
Счастливые ребятишки с визгом носились по детской площадке. Те, что постарше, смело залезали на самый верх горок и самостоятельно катились с них вниз по отполированной поверхности неширокого желобка. Младшие дети, неуклюже переставляя ноги в широких, схваченных понизу резинкой непромокаемых шароварах, с лопатками и ведёрочками в руках расхаживали чуть поодаль. Когда кто-то из них пытался присесть для раскопок, дутые одежды непременно заваливали его набок, и тут же рядом с ним оказывалась мама. Она поднимала своего ребятёнка, ставила его, как матрёшку-неваляшку, на ноги, и тот продолжал своё блуждание по площадке до следующего падения.
«И что за детство у них! – с досадой, забыв на секунду о своём, вздохнула я. – На этой мизерной площадочке, под надзором, в этих ужасных искусственных одеждах! Засупонены по самое „не хочу!“ Понятно, почему из них потом одни хилятики вырастают!»
Я уже собралась продолжить путь, и… …. именно в этот момент ощутила, как первая слезинка нежно выплыла из глаза и покатилась по щеке.
Это и было моё «если бы…»
«Боже, как же мне справиться с этим!»
Слёзные железы теперь уже обоих глаз, словно только и ждали этого крика её души! Глаза мгновенно заволокло мокрым туманом, всё вокруг задрожало и начало преломляться в такт дрожанию ещё не выкатившихся из них слёз. Площадка, дети, мамочки – всё ушло в белёсый туман.
Внутри тоже задрожало, и я так же мгновенно почувствовала себя очень, очень несчастной …и одинокой… в этом мире…
«Боже, как же мне тяжело», – прислушалась я к своему внутреннему дрожанию, и мне стало не по себе. Но не стала я дальше жалеть себя: «Ни за что не сдамся! Ни за что! Обязательно найду выход! Не может быть, чтобы не нашла причину этих слёз! Обязательно найду!»
И снова посмотрела вокруг.
Первые слёзы вытекли, и теперь интенсивность слезотечения чуть поубавилась. Нитяными перчатками, которые всё же купила вскоре после посещения импозантного офтальмолога районной поликлиники, я быстро промокнула мокрые щеки и двинулась в обход детской площадки, интенсивно переставляя палки для скандинавской ходьбы. Как всегда, после предательского момента уныния, и на этот раз, пришёл энтузиазм.
Не переставая бодро стучать палками по очищенному от снега асфальту дорожки, я так же бодро продолжила думать:
«Нет, должна же быть какая-то причина этих слёз! Ну, сосуды суживаются, ну… на холод аллергия… не то! Всё не то!»
Не в первый раз, выходя на улицу и непрестанно промокая затем глаза и щёки от солёной влаги нитяными перчатками, пытала я себя этими вопросами. И не в первый раз не находила ответа. А чем дальше продвигалась осень к зиме, и зима к своей середине, тем ужаснее становилась ситуация со слезами. Солёные горошины буквально сыпались из глаз уже спустя пару минут после встречи моего лица с улицей.
Вот и сейчас я уже «рыдала», но храбро продолжила прогулку.
И вдруг – стоп! От неожиданно пришедшей в голову мысли, я застыла на месте.
«Стоп! Ведь не зря говорят, что слеза очищает! И офтальмолог тот в поликлинике два года назад – то же самое сказал!»
Постояла на месте, проникаясь пришедшей мыслью… но дальше разум не двигался!
И всё же: что-то совсем неуловимое, совсем-совсем призрачное, почти бестелесное, не имеющее даже массы мысли, – как мгновенный «чирк» по стеклу, – прошлось по сознанию, оставив обнадёживающий след на спасение.
