– Потому что две тысячи лет назад ты сбежала. – Голос Бастет дрогнул. Только теперь, немного привыкнув к её присутствию, я разгадала в её взгляде тревогу. Она смотрела на меня так, словно глубоко скорбела и была напугана не меньше, а может, даже больше, ведь отсутствие у меня воспоминаний не позволяло мне особенно сильно сожалеть о прошлом.
– Почему я сбежала? – Спросить об этом в первую очередь казалось вполне логичным, но Бастет отрицательно закачала головой, будто говорила: «Не знаю» или «Не тот вопрос».
То, как она сжимала мою руку, напоминало, что у нас совсем нет времени, и я не стала добиваться ответа на первый вопрос, перескочив к тому, что раз за разом прокручивала в голове последние несколько дней:
– Кем были те, кто напал на нас?
– Ты заточила в Дуат весь пантеон. Тех, кто пытался схватить тебя, называют высшими богами. Богами, несущими службу в мире людей. Гор – первый сын Осириса. От него мы и прячем тебя здесь, в моём храме. Ни одно божество не может ступить на эти святые земли без моего позволения, как и люди, которые не почитают меня. Если кто-то попробует пробраться в храм, я тут же это почувствую, так что ты в безопасности. На время.
Гор. Я поморщилась и потёрла виски пальцами из-за резкой болевой вспышки. Его имя повторилось в моей голове ещё с десяток раз, но голос, называвший его, принадлежал мужчине.
Бастет потрясла меня за руку, помогая вернуться обратно до того, как случится непоправимое. До того, как тьма вновь поглотит меня.
– Но почему я ничего не помню?
– Ты отказалась от своих сил, когда сбежала из Дуата. Амсет рассказал нам, что охотился за тобой две тысячи лет, чтобы открыть врата, но ты перестала питаться душами людей, и силы покинули тебя. Твой истинный лик погиб, а ты сама поселилась в теле смертной.
– До Аники Ришар была Аманда Бэкшир, но и до Аманды были другие женщины. Те жизни я совсем не помню.
– Потому что с каждым перерождением ты теряла свои силы и память, пока в конечном итоге Амсет не нашёл Анику Ришар – слабую девушку, которой было легко манипулировать.
У меня дёрнулась скула.
– Он так сказал? «Слабая девушка, которой было легко манипулировать»?
– Он оказался не очень многословен, – поморщившись, поспешила закрыть тему Бастет.
Разминая кожу на тыльной стороне ладони большим пальцем, я словно старалась стереть невидимое пятно. Это немного отвлекало от желания застрелиться.
Бастет печально посмотрела на мои руки и трясущийся подбородок и прошептала:
– Мне очень жаль. Всё сложно. И у нас нет времени, чтобы ждать, когда ты будешь готова услышать правду, о которой забыла. Ты должна знать…
– Я готова.
Я не была готова, но день, когда у меня хватит на это сил, был далёк.
Бастет коротко выдохнула, украдкой посмотрела на дверь и придвинулась ко мне так близко, что её следующие слова осели пеплом на моей коже:
– Всё началось с твоего рождения. Сет и Осирис… Они воевали между собой, сколько я себя помню. Сет хотел править людьми, в то время как Осирис ставил себя вровень с ними. – Мне показалось, что ей захотелось фыркнуть, когда она сказала про Осириса. – Такой кровопролитной войны не видело ни человечество, ни боги. Половина старого пантеона погибла, и тогда Источник решил вмешаться. Он сделал Сета и Осириса равными друг другу: подарил им детей и наделил их силой обращаться к нему, к Источнику. Вы должны были привнести баланс в этот мир, должны были стать совершенной силой, истиной. Но Сет убил Осириса.
