За обедом, не без иронии обозрев все эти скромные трофеи, Марья Клементьевна невзначай осведомилась у Александры, не знает ли она, кто приезжает в Ялуторовск в середине следующей недели.
– Неужели Лотар? – несмело спросила та, машинально вертя меж пальцев серебряную кофейную ложечку.
– Именно, – подтвердила тетка и добавила: – У тебя найдется платье повеселее?..
Лотар Бергман был женихом Александры. Его отец держал в К. крупную контору, торгующую мехами, и являлся весьма преуспевающим дельцом. Магазин немецкого семейства был своего рода форпостом меховой моды, оплотом богатых щеголих. В него специально приезжали даже из Е-йска, потому что там невозможно было приобрести такую же «интересную» и роскошную шубу, как у Бергмана. Занимался он и экспортом пушного товара, работал, что называется, на износ, и нажил изрядный капиталец, позволивший содержать великолепный дом и целый букет не самых порядочных женщин, пока его жена почти безвылазно пропадала за границей.
Дом Бергманов в К. стоял неподалеку от гадаловского, и между семьями издавна водилось тесное знакомство. У чадолюбивых немцев было много сыновей, среди которых Лотар выделялся замкнутостью характера и непрактичностью – как раз под стать Александре. Отец считал его несколько бестолковым, но, услышав, что он хочет жениться на дочери Петра Васильевича, безоговорочно эту мысль одобрил.
Со своей стороны Гадалов поставил непременное условие: до замужества его дочь должна была хотя бы два года проучиться в гимназии в Ялуторовске. Это обстоятельство вызвало у всех легкое недоумение, особенно у Бергманов, но спорить никто не осмелился.
После смерти отца Александра не стала нарушать данное ему слово и отправилась в Ялуторовск.
До учебы оставалось чуть больше месяца, и поэтому Лотар был приглашен провести со своими будущими родственниками остаток лета. Точная дата приезда, правда, не оговаривалась, потому что отец просил помочь ему в торговых делах.
Получив сообщение, что он прибудет в ближайшую среду утром, Марья Клементьевна тут же распорядилась убрать из восточного флигеля старую развалившуюся мебель, нашпиговать его ковриками, подушками, коврами и бальзаминами, и велела кухарке включить в меню рыбу под лимонным соусом, столь любимую Лотаром.
– Так что с платьем? – повторила она свой вопрос племяннице. Ее раздражало это пристрастие к черному. Срок траура давно прошел, а Александра все еще ходила в нарядах оттенка «Каирские ночи» и «Танец мулатки». Как бы ни изощрялись приказчики модных магазинов в названиях, черный оставался черным, с весьма небольшим количеством полутонов. Из непонятного упрямства Александра выбросила все прежние наряды более жизнерадостной палитры и превратилась в большое чернильное пятно. «Госпожа Клякса», – называла ее про себя недоброжелательная Павлина.
Однако, узнав о приезде Лотара, Александра немного поразмыслила и вспомнила о коричневом платье с розовой отделкой, каким-то образом уцелевшем после цветовой революции в ее гардеробе.
– Совсем другой коленкор, – пробурчала Марья Клементьевна. – А тебя, – обратилась она к Магдалине, – очень прошу: никаких босоногих вылазок. Иначе что он о тебе может подумать?
Александру покоробил ее приказной тон. Хозяйка в доме все-таки она, а не госпожа Патронесса. Если ей удалось занять здесь высокий пост, это совсем не означает, что в семье она может позволять себе командирские интонации. Впрочем, в такой приятный июльский вечер ругаться с кем бы то ни было ей не хотелось, и она вдруг предложила:
