– У них не осталось ничего такого, ваша светлость, чего мы не могли бы изготовить на наших мануфактурах. Они не могут предложить вам ничего такого, чего бы у вас не было. Можно сказать, что переговоры, как таковые состоялись. Ваша светлость твердо обозначила свою позицию. Бесы поняли, что вы не готовы идти ни какие уступки и дрогнули.
– Вот, даже – как!
– Посовещавшись, они, там, приняли решение выдать вам того, кто вел себя в вашем присутствии неподобающим образом.
– «Неподобающим образом» это очень мягко сказано, Войтеховский. Я человек закаленный в войнах и политических интригах, но моя милая Женевьева, с ее ангельским характером, воспринимает все очень трагически.
– Так, что прикажете заводить преступника?
– Так, он – здесь?
Бургграф обернулся к юнкерам, подпирающим стену, в дальнем конце зала.
– Эй, кто-нибудь! Бегом – к госпоже! Сообщите ей, что преступник, который расстроил ее, уже арестован и доставлен в замок.
После этого, он интимно, вполголоса сказал Войтеховскому:
– Это вы очень вовремя, тайный советник! Вы же знаете тонкую душевную организацию Агнессы Женевьевы. Я, даже не представляю, что бы было, если бы не ваша расторопность. Боюсь, к утру, от замка, камня на камне бы не осталось.
Ведомый по залам замка, Томас Кейси, несмотря на заплывшие глаза, сумел оценить вкус бургграфа. Замок, простой и суровый на вид, снаружи, изнутри был изысканно отделан и обставлен. Не было во внутренней отделке излишней борочной вычурности. Барокко присутствовало, конечно, но было видно, приложил руку дизайнер, что это дизайн двадцать второго века, поэтому во все присутствовала умеренность.
Цена полотен, мимо которых вели миллиардера, просто зашкаливала. Просто голова кружилась у коллекционера, от работ голландских и итальянских мастеров, развешанных на стенах. Один раз он даже зашатался, на миг, потеряв сознание. Только непонятно было, это – от восхищения перед Караваджо или от сотрясения мозга.
Бургграф Конрад фон унд Шаффурт, встретил просителя сидя в кресле. Кресло из черного дерева украшала искусная резьба, но никакой позолоты не было. От всего облика фон Шаффурта веяло государем.
– Как я этого не рассмотрел, на пляже?! – Подумал Кейси и снова чуть не лишился чувств.
Ему вспомнилось, как выглядел бургграф без одежды. Все эти мышцы, переплетенные, между собой, естественным образом, от ежедневных физических упражнений, с младенческого возраста…
– Если сорвется и бросится морду бить, изуродует, как бог черепаху. – Мелькнуло в голове у воротилы.
Рядом с государем стоял Войтеховский. Он избавился от легкомысленных сандалий и гавайской рубашки и являл собой образец Тайного Советника. Темный костюм из черного бархата, расшитый серебром, на золоченой перевязи – сабля в потертых ножнах. Прямо – образец государственного деятеля эпохи позднего средневековья. Слева стоял похожий на Войтеховского царедворец, только здоровый как конь, косая сажень в плечах.
Дыша в затылок Кейси перегаром, канцлер-юстициарий подтолкнул его в бок. Пальцы у него были твердые, как железо.
– Господин бургграф, ваша светлость, приношу вам свои глубокие и искренние извинения. – Промямлил миллиардер. – Признаю свою ошибку. Виноват. Больше так не буду.
– Что с ним делать, как думаешь. – Наклонил голову в сторону Войтеховского, бургграф.
– Понять и простить! – Вспыхнуло в мозгу у Кейси, но рта он не открыл, боясь спугнуть удачу.
