– А с производством у вас что? – Сайб состроил такую серьёзную физиономию, что Мира едва не рассмеялась. Ну чисто ревизор на выезде!
– Так благополучно всё, – растерянно отозвался Карл Христианович, но тут же поправился: – Почти всё! Водоналивное колесо недавно осматривали, где надобно – подлатали. А вот чего не хватает всегда, так это наждака. Сами знаете, пока дождёмся очередной поставки из Петербурга… Проходите, господа, проходите! Вот здесь у нас режут фигуры. В соседней комнате – станки для полирования, разрезания и гранения камней.
– А где у вас делают большие вещи? – не удержавшись, спросила Мира, разрушая образ нежной недалёкой барышни.
– Так во флигеле же, – немедленно откликнулся ничуть не удивившийся Вецель. – У нас при фабрике есть специальный корпус для колоссальных вещей. Там и изготовляются колонны, вазы, торшеры. Давайте пройдём туда.
Но посмотреть флигель они не успели. К директору подбежал запыхавшийся человек с красным лицом:
– Срочная депеша! Из столицы!
Карл Христианович хмуро глянул на «инспекторов», как будто они были виноваты в появлении письма. Извинившись, открыл конверт, достал оттуда послание и пробежал его глазами.
Впервые Мира увидела, как человек побледнел до синевы. Директор пошатнулся, схватившись за сердце. Сайб невольно шагнул ближе к нему и поддержал его под локоть.
– Ох, благодарю вас, Сайб Мирович, – Карл Христианович уже немного пришёл в себя, достал из внутреннего кармана сюртука платок и промокнул лоб. – Экая неприятность-то случилась. Пропала наша колоссальная ваза.
– Та самая? – мрачно переспросила Мира.
– Та самая, – уныло подтвердил Вецель.
Мир в недоумении почесал затылок:
– Слушайте, ну что тут такого? Нет одной – сделайте другую…
Карл Христианович смотрел сквозь них невидящим взором. Он бормотал себе под нос, размышляя сам с собой:
– Это невозможно… Как она могла пропасть? В какой момент? Если от нас она благополучно выехала, можно ли считать, что путь до Петербурга – это уже не моя зона ответственности? Ладно ещё, если против меня выдвинут обвинения… А если фабрику закроют? Это ж сколько людей останется без всяческих средств к пропитанию… Что ж делать-то?
И директор, смяв в руке злосчастное письмо, двинулся к своему кабинету, кажется, совершенно позабыв об оставленных в коридоре «проверяющих». Из-за закрытой двери раздался душераздирающий вздох, звяканье и бульканье.
– Он же не решил отравиться? – растерянно спросил Мир.
– Я надеюсь, что он выпил лекарство, – ответила Мира.
– Слушай, а что за ваза пропала? – не унимался Мир. – Та самая, которой триста лет?
– Которой исполнится триста лет через… собственно триста лет, – ответила Мира. – Большая Колыванская ваза.
– Ух ты! А найдут того, кто украл эту вазу?
– Да в том-то и дело, что в нашем будущем её никто не крал…
– Потеряли? Разбили? Как она пропала?
Мира в растерянности посмотрела на Сайба. Тот охотно сообщил, отвечая, впрочем, далеко не на последний из заданных вопросов:
– Это произведение камнерезного искусства из зеленоволнистой яшмы, созданное на Колыванском камнерезном заводе. Экспонируется в Государственном Эрмитаже…
Мир с азартом подался вперёд и, подняв указательный палец, со значением сказал:
– Мы должны найти преступника и заставить его вернуть вазу!
Мира покачала головой:
– Ну нет, Мир, о чём ты? Нам надо найти возможность вернуться домой. Как ты собираешься ловить преступников в незнакомом месте и времени? Да нас тут же самих поймают и осудят как мошенников. Мы же не знаем местных законов, у нас нет денег…
