– Не сегодня, Эньон.
Она затрепетала ресницами и бесцеремонно провела рукой по передней части его килта. Поглаживание было легким, но, ощутив его напряженную плоть, она тихо вздохнула.
– Если ты устал, то я помогу тебе расслабиться перед тем, как лечь спать.
Ее рука нырнула ему под килт, и кончики ее пальцев скользнули по голой ляжке. И в ту же секунду он ощутил такое отвращение, что резко отстранился. На ее лице мелькнула обида, в глазах отразилось недоумение.
– Ты хочешь ту англичанку, которую привез с собой! – В ее голосе звучала обида. Поджав губы, она отступила назад. – Она не сможет удовлетворить тебя так, как умею я. Будет жаловаться, что ты наставишь ей синяков. Англичанки слишком изнеженные, чтобы хорошо порезвиться в постели. – Эньон протянула к нему руки. – Иди ко мне, мой возлюбленный. Я дам тебе то, чего ты жаждешь, как давала и раньше.
– Я это знаю, но сегодня ты мне не нужна, Эньон. Мне жаль, что приходится тебе это повторять.
Его слова были негромкими. Она быстро заморгала, словно пытаясь справиться со слезами, а потом ее лицо потемнело от гнева.
– Ну хорошо же! Посмотрим, как тебе будет спаться наедине со вставшим членом!
– Эньон…
Она не стала задерживаться, так что он не успел попытаться хоть как-то ее утешить. Взвихрив юбки в стремительном повороте, она исчезла в глубине коридора. Ночь поглотила ее, словно ее здесь и не было.
Гордон Дуайр выругался.
Негромко, четко и с немалым чувством.
Джемма уснула только ранним утром. Ее тело протестовало против столь неожиданно возникших в этот вечер желаний и победило, отвоевав несколько часов столь необходимого ему отдыха. Постель оказалась мягкой и удобной, убаюкивая ее тело, а в ее снах присутствовал Гордон Дуайр. Можно ли считать его хозяином дома, принимающим ее у себя в гостях? Как посмотреть. Она не была вполне в этом уверена, но точно знала, что не хочет называть его своим тюремщиком, опасаясь, что это окажется правдой. Именно эти сомнения терзали ее почти всю ночь, заставляя беспокойно метаться в кровати. Кто их знает – этих мужчин.
Заря тронула розовыми пальцами горизонт – и Джемма тут же проснулась, чутко отреагировав на изменение освещения. Протирая горящие от недосыпа глаза, она посмотрела в сторону окна – и громко ахнула. Поспешно вскочив, она прошла через комнату, изумленно рассматривая застекленные рамы. Такая роскошь была ей непривычна. Подобное можно было увидеть в каком-нибудь дворце, в спальнях принцев или герцогов! Протянув руку, она провела пальцем по полоскам свинца, скреплявшим небольшие кусочки стекла, которые заполняли весь оконный проем.
– Торговля с твоим братом принесла на землю Бэррасов много хорошего.
Эти слова произнесла Ула. Она говорила, чуть понизив голос, учитывая, что час был еще очень ранний. Джемма стала поворачиваться к ней, но отвлеклась на то, чтобы рассмотреть всю комнату, где провела ночь. Стены были завешаны гобеленами, каждый из которых представлял собой настоящее произведение искусства: разноцветные нитки создавали картинки из сказаний и библейских преданий. Два огромных гобелена, размером восемь на десять футов, были закреплены на массивных деревянных балках. На одном изображался младенец Моисей, которого его мать опускает в воды реки. На втором яркие краски создавали картину осеннего урожая: большие тыквы и другие овощи красовались на растениях, а два паренька что-то пробовали вместо того, чтобы наполнять свои корзины.
