Квинт снова улыбнулся и продолжал говорить.
Его уверенный тон и мягкая текучая манера говорить понемногу утихомиривали волнение Луция. Он уверился еще сильнее, что в этом новом деле шаги без подстраховки, как и вообще любая самодеятельность – это прыжки по граблям, и успокоился, что есть Квинт, который, если что, поможет и подскажет.
**
Солнце давно перевалило зенит и близилось к вершинам гор на закате.
– Вот тебе ключи. Специально пришиты к холсту и завернуты, словно сумка. Носи в ней фрукты. Пусть думают, что и правда сумка. Рабам ключи не давай, копий не делай. Ну все, если что – я живу за гранатовой рощей у восточной стены, там спросишь, всякий знает, – и Квинт, насвистывая незатейливую мелодию, ушел.
Луций, нагруженный массой вопросов, еще раз осмотрелся, закрыл склад-конторку, свернул сумку ключами внутрь и надел ее на плечо. Она оказалась весьма удобно сшита. Он положил в нее пару свитков, которые хотел перечитать на досуге повнимательнее, и, пытаясь как-то переварить услышанное и увиденное, не спеша отправился домой. Ему теперь казались смешными картины, которые он рисовал себе, выезжая из родительского дома – как он триумфально все поменяет к лучшему в водопроводном хозяйстве. Какое тут менять, тем более с ходу? Он твердо решил сначала изучить все документы, а потом только начинать действовать.
– О, привет, хранитель воды нашей, – Паула вынырнула из соседней улочки. – У вас это у всех аквариев так заведено – сумки через плечо таскать? Фрукты и бумаги рабам не доверяете? – она насмешливо посмотрела на него. – Сегодня хороший вечер, можем прогуляться, если ты вдруг хотел спросить, но стесняешься. Как ты оказался акварием? Ты где-то учился?
– Это долгая история.
– Я иду к порту. До набережной успеешь рассказать?
– Ну, если идти не спеша и боковыми улочками, то вполне.
Они пошли, и Луций начал с рассказа про своих греческих учителей. По дороге он купил пакет с персиками и угостил Паулу. Сумка тут оказалась как нельзя кстати – Луций увлеченно жестикулировал, и ему для рассказа нужны были обе руки. Паула с аппетитом ела персики и внимательно слушала Луция. От моря снова потянуло бризом. Волшебная прогулка, так неожиданно начавшаяся, стерла все невзгоды прошедшего дня.
**
Прошло два дня. Луций хотел все тщательно уяснить и потому основательно погряз в записях. Из шестидесяти свитков – восемь были залиты то ли жиром, то ли воском, у пяти были обожженные края, в одном текст был малоразборчивым, а еще один выглядел так, словно его писал слепой: буквы в строчках были то больше, то меньше, а сами строчки местами наползали друг на друга. И явно, что как минимум двух важных свитков не хватало – списки, которые в них должны быть, упоминались в каждом третьем документе. Накопив пачку вопросов, Луций решил отправиться к Квинту и все уточнить. А заодно понять, какие вообще сейчас задачи стоят и что надо делать в ближайшие недели.
Найдя двор, где стоял дом Квинта, он увидел две группы рабов. Одни споро грузили на четыре повозки тюки и корзины с вещами, а другие приносили из дома еще и складывали возле повозок.
Посреди всего этого парил Квинт, как всегда говорливый и успевающий везде. Первая повозка, нагруженная доверху, тронулась.
Луций заметил, что вещи не привязаны – видимо, расстояние для перевозки небольшое.
– Переезжаешь в другой дом, поближе к центру Хатрии?
– И да и нет. Переезжаю – да. Но не к центру. Уезжаю к оливковым садам родителей, в Далмацию, через море. А как твои успехи?
