И Алан стал насвистывать мне мелодию.
– А потом, – продолжал он, – теперь не те времена, что в сорок шестом году. В стране воцарилось спокойствие. Впрочем, чему удивляться, когда у всех поголовно от Кинтайра до мыса Рат отобрали оружие. Правда, умные люди кое-что в соломе на крышах себе припрятали. Да, Дэвид, интересно знать, надолго ли это спокойствие. Думаю, что не надолго, коли такие люди, как Ардшиль, томятся в изгнании, а Рыжий Лис и его шайка попивают вино и притесняют бедных людей. Хотя трудно сказать за народ, чтó он вынесет, а чего не стерпит. Разве разъезжал бы сейчас Колин по разоренному краю, найдись у нас хоть один удалец, который всадил бы в него пулю.
Алан замолк и погрузился в раздумье. Долго сидел он в молчании, и с лица его не сходила печаль.
К портрету моего друга остается добавить, что Алан весьма искусно играл на разных музыкальных инструментах, в особенности на волынке, почитался меж своих соотечественников незаурядным поэтом, прочел на своем веку несколько книг, английских и даже французских, метко стрелял, недурно удил рыбу и в совершенстве владел кортиком и кинжалом, не говоря уж о шпаге. Что же касается его недостатков, то они сразу бросались в глаза, я знал их наперечет. Но худший из них – ребяческую обидчивость, склонность затевать по любому поводу ссору – при мне он всячески в себе подавлял, вероятно памятуя схватку в каюте. Мои ли доблестные заслуги были тому причиной или же то обстоятельство, что я стал свидетелем его доблести, его удали, несравнимо больших и поистине удивительных, – что именно, не могу сказать, ибо Алан, ценя высоко отвагу в других людях, все же восхищался ею преимущественно в самом себе, восхищался отвагой Алана Брека.
Был уже поздний вечер, начало темнеть, как обыкновенно темнеет на севере в это время года, иными словами, было еще довольно светло, когда в дверь просунулась голова Хозисона.
– Я вот за чем, – сказал он, обратясь к Алану. – Выходите на палубу. Может быть, вы смогли бы указать нам путь?
– Это что, очередная ваша уловка? – воскликнул Алан.
– Да какие уловки! Разве не видно! – вскричал шкипер. – У меня и так голова кругом идет. Бриг в опасности!
По встревоженному выражению его лица и по резкому тону, с каким проговорил он эти слова, было видно, что шкипер не шутит и никакого подвоха с его стороны нет. Мы с Аланом поспешили на палубу.
Небо было безоблачно, дул сильный, пронизывающий ветер; вечерняя заря еще не погасла, ярко светила луна. Бриг шел круто к ветру, огибая юго-западную оконечность острова Малл, гористые вершины которого во главе с Бен-Мор, окутанной дымкой тумана, виднелись слева по носу. Хотя для «Ковенанта» курс этот был вовсе неблагоприятен, он, содрогаясь всем килем, зарываясь в волны, несся как ошалелый, подгоняемый западной волной.
Вечер, однако, как мне показалось, не предвещал никакого шторма, и я уже начал недоумевать, что же могло так встревожить шкипера, как вдруг бриг взмыл на волне, и я услыхал крик Хозисона, показывавшего куда-то направо. Вдалеке, с подветренной стороны, из залитого луною моря взметнулся какой-то фонтан, и в то же мгновение послышался глухой, стонущий рев.
– Ну, что вы на это скажете? – мрачно промолвил шкипер.
– Это риф, – отвечал Алан. – Теперь вы наконец знаете, где он находится. Что же вам еще нужно?
– Да если б тут был только один риф, – проворчал Хозисон.
