Все ближе надвигалась ночь, а места, подходящего для ночлега, они так и не нашли. Казалось, кусты, в которых неохотно брели их лошади, тянуться вокруг на многие мили. Пришлось дружине заночевать прямо в зарослях.
Ночью часовые не раз слышали подозрительные шорохи в кустах, но как только они устремлялись в том направлении, откуда слышался шум, он тут же стихал.
Как только забрезжил рассвет, затрубили подъем и воины стали готовиться продолжить путь.
Данегор, Олег и Торсег завтракали, расположившись прямо на траве, устланную легким ковриком.
– Ну и край! – сказал Олег, оглядываясь. – Как же здесь можно жить? Одни колючки, желтая трава… Даже пения птиц не слышно, да и вообще, по-моему, мы здесь не встретили пока ни одного живого существа.
– То, что здесь не видно и не слышно птиц, может, и к лучшему, – выразительно посмотрев на Олега, отозвался Данегор. – Но, кстати, насколько я слышал, земли бойров довольно обширны и не везде в них растут одни колючки. Вон разведчики, которые осматривали окрестности сегодня на рассвете, только что вернулись и говорят, что через пару сотен шагов к западу кусты начинают редеть. Скоро мы выйдем из этих дремучих зарослей.
– Скорее бы, нужно спешить, – сказал Торсег.
Он залпом осушил чашу с родниковой водой и встал. За ним и оба юноши отправились к своим лошадям – пора было снова отправляться в путь.
Тишина окружающих их колючих зарослей прерывалась лишь короткими выкриками – это главы отдельных отрядов отдавали приказы своим воинам, следя, чтобы те сохраняли боевой порядок и не отставали.
Разгорался солнечный день и прогалины между кустов действительно становились все шире. К полудню они выехали из уже успевших им порядком поднадоесть зарослей и оказались у края громадного оврага, тянувшегося впереди на сколько хватало глаз. Обойти овраг можно было только по тем же зарослям и решено было продвигаться дальше по его дну.
Держа лошадей под уздцы, воины спускались по довольно крутому склону оврага. Торсег и его луры спустились первыми и проехали чуть вперед, чтобы не мешать продвижению легаронцев. Олег остался с Данегором в хвосте дружины. Вдруг король, приложив руку к глазам, закрывая их от солнца, воскликнул:
– Похоже, Торсег встретил хозяев здешнего края!
Олег тоже увидел, что вдали, на дне оврага перед лурами стоят люди и бурно жестикулируют.
– Нужно подъехать поближе, – сказал он королю. – Если это бойры, то вряд ли их кто-то поймет, кроме меня.
Мальчик решительно направил коня вперед.
– Гляди, разговаривать с этими дикарями поехал! – сказал один из легаронских воинов своему другу Дирну, с которым они вместе только что пустились в овраг.
– Да кто ж наречье этих бойров разберет! – отозвался тот.
– Эх, ты, темнота! Разве ты не знаешь, что Пришельцу дан дар понимать все языки Обжитого мира?! Он не только разбирает речь любого народа, но и может говорить на всех наречиях.
– Что ж, может, до чего-то путного он с ними и договориться, но это навряд ли – чем они могут помочь, эти дикари? – сказал Дирн, следя за Олегом, который как раз поравнялся с Торсегом, пытающемся договориться с встречающими их воинами.
Олег убедился, что это действительно бойры. Их было много, несколько десятков. Коренастые, одетые в шкуры и кожаные набедренные повязки, бойры молча разглядывали луров и их предводителя. За плечами каждого дикаря висел лук, а колчаны у их поясов были битком набиты стрелами с каменными наконечниками. Когда Олег подъехал, все устремили взоры на него.
