– Этот язык давно уничтожен. Как вам удалось его перевести?
Я никак не ожидал, что допрос свернет в такое русло, но был рад, что можно не упоминать некоего сенатора.
– Кое-где в колониях, да и в Системах-Сестрах, остались отдельные источники… Если поискать, можно даже собрать небольшую библиотеку. А я хорошо разбираюсь в языках.
– Докажите, что понимаете аменг.
– Каким образом? Стишок вам прочитать? Или…
– Откройте центральную дверь, – велела Посланница, указывая на панель в дальней стене. Ее кнопки слабо светились: Посланники своим присутствием как-то умудрились оживить электричество на этом пятачке мертвого корабля.
Я поднялся на ноги. Они дрожали, но я заставил себя сделать несколько шагов в сторону стены. Посланники занимались своими делами: один внимательно осматривал лист железа, за которым скрылась Огнеглазка, другие сканировали стены, анализировали воздух. Один исчез в недрах «Гадюки». Но я знал, чувствовал: все они за мной следят. Самый высокий встал у стены с панелью. Его шейные огни мягко мигали желтым.
Кнопки панели были снабжены надписями. На миг у меня упало сердце, рухнуло куда-то в пустоту: буквы показались незнакомыми, лишенными смысла. Не осталось ни плана дальнейших действий, ни мыслей, ни цели – ничего, кроме липкого ужаса. А потом я глубоко вздохнул, и скованная страхом память начала оживать. Надписи, к счастью, были совсем простыми. В помещении было три двери, по каждой на сплошную стену. Я знал, как на аменге будет «дверь». Всегда путал слова «левый» и «правый», но, по логике, кнопки допуска располагались в соответствии с дверями. По крайней мере, я надеялся, что это так. Древним еще можно было простить то, что они открыли секрет вечной жизни и тут же спрятали его в сердце сверхновой, исключительно с целью подгадить мне спустя тысячу лет. Но если бы они преднамеренно разместили кнопку «правая» слева и наоборот, это не имело бы никакого оправдания.
Кнопок на панели оказалось больше, чем дверей. Я пробежался по ним глазами, читая обозначения на аменге. Те, что отвечали за свет, явно не работали. А остальные?
– Центральная дверь, – сказал я вслух и нажал соответствующую кнопку. В стене раздался металлический перестук, дверь заскрипела и завизжала. Посланница с зелеными шейными огнями, стоявшая рядом, вытащила из ножен длинный нож, потом взялась за ручку и потянула. Дверь тяжело поехала в сторону. Посланница осмотрела открывшийся коридор и кивнула той, что разговаривала со мной.
– А теперь попробуем правую, – сказал я и нажал правую кнопку. Раздался глухой щелчок. – И левую. – Я нажал кнопку слева. Тот же эффект. – Теперь я закрою правую дверь, – сообщил я, нажал кнопку, и новый щелчок заблокировал дверь. – А теперь последний фокус: закрываем шлюз.
С этими словами я нажал кнопку, которая, как я рассчитывал, перекроет выход на «Гадюку».
Пол под ногами дрогнул, и переборка шлюза между «Безымянным» и «Гадюкой» начала медленно, подергиваясь, закрываться, словно гигантский металлический глаз. За мгновение до того, как ее край сомкнулся со стеной, изнутри выметнулась рука и остановила ее. Раздался надсадный скрежет.
Ах да, конечно: там же остался Посланник.
– Сейчас открою, – пообещал я и снова нажал кнопку. Переборка поехала назад, ушла в пол. Через миг Посланник с красными огнями выбрался из «Гадюки», вид у него был угрюмый и зловещий.
Посланница-Ультрафиолет очень внимательно глядела на меня своими холодными бессмертными глазами.
