— Ну-у-у, не обижайся. Просто… Просто для меня это всё очень сложно, понимаешь? В один прекрасный день ты просыпаешься и ничего не помнишь о себе. Ни имени, ни родных. Мне было тяжело, — чмокнула его в плечо и тут же была опрокинута навзничь, а сверху придавлена его телом.
— А теперь? Стало легче? — и надежды столько во взгляде, что рука невольно потянулась к его лицу.
— Теперь стало, — поцеловала его в губы, зарываясь пальцами в отросшую щетину. — Теперь я знаю точно, что мне с тобой хорошо. И ещё, мне кажется, я люблю тебя так сильно, что подкашиваются коленки.
Он замер, нахмурился, будто я сказала что-то дурное. А потом просто впился в мои губы сумасшедшим поцелуем. Таким безумным, что его помешательство передалось и мне.
Пришла в себя, когда он уже был во мне. Двигался быстро, отрывисто, будто хотел замучить, растоптать. Будто он маньяк, одержимый мной, а я его любимая жертва.
Задыхаясь от удовольствия и стонов, что-то шептала ему, а он не сводил с меня глаз, врезаясь, вколачиваясь, расплющивая меня своими мощными толчками. Яростный, обезумевший. Абсолютно сумасшедший. Он терзал мою плоть и кусал губы до крови, слизывая её с восхищением во взгляде. Он болен мной. Совершенно точно, у нас это взаимно. Так мне казалось.
Я хочу вспомнить тебя. Как же я хочу вспомнить. Знать всё. Как мы познакомились. Как полюбили друг друга. Как ты сделал мне предложение. Я так много потеряла, забыв всё это… Хочу вернуть всё обратно. Хочу помнить тебя, любимый.
Вскрикнула от сильного толчка, дарящего наслаждение, граничащее с болью. Такой тягучей болью, такой по-мазохистки приятной, что жаром затопило всё нутро, поглотило без остатка и я растворилась в прожигающем взгляде.
— Назови меня по имени, — потребовал, сжав мои щёки.
— Рус…
— Ещё!
— Рус… Я так сильно тебя люблю.
На мгновение он перестал дышать. Я лишь слышала биение наших сердец, сливающихся воедино. В один громкий, оглушающий стук.
— Я обязательно тебе напомню об этом, — рухнув рядом, схватил меня в охапку, до боли сжал в своих объятиях. — Потом.
Закрыв глаза и чувствуя, как внутри разливается тепло, а потом скользит по моим бедрам теплой влагой, провалилась в сон.
*****
Глядя на спящую девушку, перебирал пальцами её короткие, мягкие пряди. И что, спрашивается, ему делать с ней, когда всё вспомнит? Поначалу, если честно, особо об этом не задумывался. Был уверен, что в нужный момент сможет её… А теперь даже подумать без содрогания об этом не может. А ведь придётся. Рано или поздно она всё вспомнит и хрен его знает, какой будет её реакция. В принципе, не сложно догадаться. Он опять услышит то, что сорвёт башку окончательно и тогда Аньке мало не покажется.
«Обхватив её талию одной рукой, оторвал от земли и Аня испуганно охнула.
— Ой! А можно, я сама пойду?
— Нет, — усмехнулся, всё так же таща её в дебри леса.
— Мне страшно, — прошептала, когда под его ногой треснула ветка. — Меня тут вурдалаки не сожрут?
— Не бойся, один из них за тебя порвёт любого, — без сомнений.
Она засмеялась, обхватывая его за шею.
— Тоже скажешь. Какой же ты вурдалак? Максимум — оборотень.
Рустам не особо разбирался в её дурацких страшилках, но угукнул для поддержания беседы.
— Долго ещё? Ты же устанешь, таскать меня на руках. А можно посмотреть? Одним глазком? А?
— Нет. Нельзя. Потерпи немного.
Она прикусила губу, пощекотала пальцами его затылок.
— Я уже говорила, что твой акцент меня заводит?
