Нисимура, обожавший дочь, чуть расслабился. Взял свой чай; осторожно отпил. Тем не менее от его обычной жизнерадостности не было и следа.
Хаябуси вздохнул.
– Что вас гнетёт, Нисимура-сан?
Повисла долгая пауза.
– Мне кажется…. вы недовольны мной, господин, – тихо вымолвил самурай. – В чём моя вина и как мне искупить её?
Cэнсей не ответил, и он с запинкой продолжил:
– Я виновен в том, что проиграл? Или… раньше? Почему для этого поединка вы выбрали именно меня? Нет, я ни в коей мере не желал уклониться… но… – он осёкся, испугавшись собственной откровенности.
– Да, я обрёк вас на жестокое поражение, – закончил за него Хаябуси. – Впрочем, столь радикального не ожидал. Вы действительно оказались на волос от смерти. Похоже, я чересчур на вас понадеялся.
Его брови сошлись к переносице.
– Я бы дал вам спокойно выздороветь, но раз просите, получайте. Вы дрались отважно, технично… и заурядно. Скучно. Без искры. Лишь угроза жизни заставила вас напрячься. Нисимура-сан, вам интересны наши занятия? Или вы тренируетесь просто по привычке? Ваш грех не в том, что вы слабы или небрежительны, – а в том, что вас устраивает место на заднем плане. Вы выполняете мои требования – но не больше. Я не вижу желания идти вперёд. А коли так, зачем вам всё это вообще?
Самурай помертвел.
– Господин, я приму любое наказание, – еле слышно прошептал он. – Только не прогоняйте…
Хаябуси поморщился.
– Меня вполне устроит, если вы поразмыслите над моими словами. Поймите, я не высказывал бы претензий, касайся они только схватки с Иори. Её условия и впрямь были неоднозначны. Но я выбрал вас именно потому, что вы засиделись. Надеюсь, урок пойдёт вам на пользу. – Его голос посуровел: – Пока вы прохлаждаетесь, кто-то другой движется дальше. И однажды этот другой бросит вам вызов. Как тогда? Погибнете сами и запятнаете репутацию школы? Мне абсолютно ни к чему лишние трупы.
Он задумчиво покачал в ладони полупустую чашку, глядя на поникшего ученика.
– Я не предлагаю вам рваться к победам любой ценой, теряя достоинство. Однако жить, уютно устроившись за спинами товарищей, для буси недопустимо.
Нисимура медленно поднял голову.
– Сэнсей… Прошу, испытайте меня ещё раз. Позвольте мне доказать… что я не прячусь за спины. Вы разрешите мне в этом году сразиться на фестивале?
– При одном условии, – учитель неожиданно улыбнулся. – Вы должны к тому времени полностью восстановить силы. Незачем кидаться в новый бой, не залечив до конца раны. Повторюсь, я не хочу потерять вас.
Лицо самурая просветлело.
– Благодарю, господин, – он смущённо потупился. – Я постараюсь… стать достойным вашей доброты.
– Надеюсь, теперь мы поняли друг друга, Нисимура-сан, – в улыбке учителя промелькнула едва заметная горечь. – Поверьте, я никого не считаю расходным материалом. И заглянул к вам всего лишь затем, чтобы проведать. Узнать, как у вас дела и не нужно ли в чём-то помочь.
– У меня всё в порядке, Хаябуси-сама. Спасибо, что были так терпеливы со мной, – Нисимура неуверенно усмехнулся. – Я глупец, правда?
– Это весьма типичная глупость, – пожал плечами сэнсей.
Стоя на вершине Нантайсан, Ферье осматривался. Он порядком устал и замёрз, у него гудели ноги, но в глазах застыло какое-то растерянное удивление.
– Почему я никогда этого не видел? – пробормотал он.
Панорама и впрямь впечатляла. Сквозь облака пробивалось солнце, раскинув лучи переливающимся золотистым шатром. Вокруг громоздились горы, подёрнутые прозрачной голубой дымкой. Внизу темнела тёмно-зелёная щётка векового хвойного леса, казавшаяся отсюда мягкой и тёплой, словно шерстяной шарф.
