Добраться до Тобольска не так просто. Сначала мы летим в Тюмень. Там в аэропорту нас встречает комфортабельный микроавтобус и везёт целых три часа. Хотя бывает по-всякому. Зависит от времени года и времени суток. Летом можно не успеть на паром-переправу через реку Тобол, и тогда мы застреваем на этом берегу до утра. Осенью лучше вообще не рисковать с поездками – лёд ещё не встал, а паром уже не ходит. Ну, а зимой бывают морозы до сорока пяти, топливо густеет, и есть шанс, бросив машину, переходить застывшую реку пешком, опасаясь обморозить лицо.
В те годы мы очень часто ездили в Тобольск, по делу и с гостями. Но одна поездка запомнилась мне на всю жизнь. В тот раз мы прибыли с концертом, нас ждал весь город.
Я знаю, зачем меня взяли. Чтобы разбавить мужской коллектив. Роль мне знакомая и привычная. Она даёт возможность, легкомысленно хлопая накрашенными ресницами, улыбаясь и задавая наивные вопросы, приглядываться к ситуации, прислушиваться к скучным мужским разговорам, вставлять вроде бы незначительные фразы, а потом удивлённо взирать, к чему это привело.
На этот раз произошёл облом с паромом. Мы видели его хвост, даже пытались вернуть. Кто бы знал, как вернуть отошедший паром?! Была ночь, мы сидели в микроавтобусе, и привычный к такому развитию событий шофёр уже пристраивался поспать.
А нам не до сна. Сначала обсуждаем, что помешало не опоздать на паром, кося при этом глаза на водителя. Потом начинаем строить планы смены транспортного средства для немедленного достижения пункта назначения. Мы пытались всеми путями перекроить свою судьбу, не ведая, что виновник будущих приключений сидит в автобусе и пока молчит, вернее, что-то читает. Становится всё темнее, он снимает очки и начинает прислушиваться к нашим дебатам. В разговор не вовлекается, но когда мы оставляем все надежды и готовимся провести в автобусе неуютную и бессмысленную ночь, он вдруг выбирается из замкнутого пространства своего одиночества и мягким, проникновенным голосом предлагает: «Господа, если уж случай нас так сблизил, почему бы не спеть что-нибудь?»
Лица присутствующих светлеют, ведь если петь, то можно для начала и выпить. Сумка с провизией и спиртным передаётся с задних рядов, и уже через десять минут у каждого в руке стаканчик с бодрящим напитком и чуть подвявший бутерброд. Ночь за окнами обволакивает нас, и нет никаких причин, чтобы сетовать на судьбу. И тогда он достаёт откуда-то из-за плеча гитару в стёганом чехле, освобождает её и, привычным движением пристроив на коленях, начинает заботливо проверять струны, ползая по ним ловкими пальцами, прислушиваясь к звуку и наклоняя при этом голову. А мы – какое там петь! – мы не сводим с него глаз и затихаем в онемении…
Сейчас можно говорить, никому уже плохо от этого не будет. С нами ехал Александр Дольский, который был взят Витей Резниковым в Тобольск на «разогрев». Это такая фишка на концертах: прима выступает во втором отделении, а в первом – какая-нибудь нераскрученная команда или исполнитель. В общем, публика платит за два отделения, а получает одно с довеском. Конечно, этот довесок не должен быть совсем несъедобным. Чтобы публика не встала и не ушла. Но она и не должна впасть в экстаз, это категорически не допускается, иначе – какой разогрев? Прима должна выйти во втором отделении, встреченная чуть закусившими, но по-прежнему голодными зрителями.
