Похвала подлости - страница 4

С позиций формальной логики – да, означает: первый закон классической (формальной) логики – закон тождества гласит, что «А» равно «А». Всегда и везде. Везде и во всем. Отныне и во веки веков.

В таком случае, сообразуясь с той же самой формальной логикой, «не-А» должно быть равно «не-А». Всегда и везде. Везде и во всем. Отныне и во веки веков.

К счастью, формальной логикой вся логика не исчерпывается.

Ахиллесовой пятой формальной логики является двусмысленность самого понятия «не-А»: под ним может скрываться и контрарная (полярная, диаметральная) противоположность «А», как например, черное по отношению к белому, и контрадикторная противоположность, то есть все то, что не является «А». По отношению к белому цвету это может быть и оранжевое, и голубое, и розовое, и радужно-разноцветное, и фиолетовое в крапинку.

Содержательная же логика (в любом из ее проявлений) выдвигает требование конкретности понимания и истолкования содержания и смысла понятий, которыми оперируют.

Формальная логика – в силу неотъемлемого, генетически присущего ей свойства – отрывать форму мысли от ее содержания – становится в руках проходимцев и подлецов универсальным инструментом, своего рода «палочкой-выручалочкой», при помощи которой можно, производя жонглирование содержанием понятий, манипулировать сознанием одурачиваемых.

Как в руках ловкого наперсточника стаканчик с шариком внутри него вдруг – о, чудо! – становится пустым, так у манипулирующего сознанием других предатель вдруг становится патриотом, трус – осмотрительным и дальновидным человеком, дурак – своеобразно мыслящим, лгун – извращенно понятым, подлец – незаслуженно оскорбленным, ржавое – золотисто-оранжевым. Только что «не-А» было контрарной (полярной, диаметральной) противоположностью по отношению к «А», было «черным» по отношению к «белому», и вдруг – о, чудо! – стало контрадикторной противоположностью, то есть всем тем, что не является «А»: по отношению к «белому» – «розово-голубым», «вишнево-малиновым», «фиолетовым-в-крапинку».

Само же белое бывает разным: от крыльев херувимов и одежд последователей Гиппократа, до саванов преставившихся и одежд волков в овечьих шкурах.

Способность к манипулированию сознанием другого через подмену содержания понятий для подлеца – предмет его особой гордости, вызывающий у него прилив самовосхищения и пароксизм самодовольства.

Подлец кичится своим исключительным умом и сообразительностью как проявлениями собственной мудрости.

На самом же деле там, где у человека полагается пульсировать живой, трепетной – дышащей, видящей, слышащей, понимающей, чувствующей и со-чувствующей мудрости, у подлеца торчит мертвое: хитрость, коварство и изворотливость – скрипучие протезы мудрости.

Как волк-людоед отгрызает свою попавшую в капкан лапу, так подлец-людовед ампутирует ставшие ему обузой зачатки мудрости и остатки совести. На место живого он приспосабливает к себе мертвое: сработанные по последнему слову бездушной PR-техники и бессовестной политтехнологии функциональные устройства, обеспечивающие головокружительное продвижение к «зияющим высотам» [38, с. 0 – 314] благоденствующей подлости.

Если «глупость – это казненная мудрость» [79, с. 128], то подлость – это ампутированная совесть, обрезанная «под самый корешок» вместе с зачатками мудрости. Подлецу, как известно, все к лицу. Будучи по своей сути моральным уродом, подлец считает себя нравственным красавцем, и любуется, и гордится своими протезными достоинствами, как Нарцисс своими, тешащими его прелестями.