В этом психически
Увечном растворе,
Вялотекущая благодать
Изволила
Самозабвенно разобрать
Рифму, метафору,
Фуражку метонимии,
Глаголя: я – амфора
Херсонесская на исходе
Времён из варяг в греки.
Предо мною скрижали
Ветхозаветные маются
За [sic] караимские скалы.
По-ахматовски вздыхая о парусе,
По брегу бродит Ифeгения, тавридская.
А Кимерии снится примыкание
К материку гиперборейскому
Перешейком. Elsewhere,
На развалинах дома Атрея,
Тантализатора Лидийского,
Проводятся бесконечные поминки.
Одни брат и сестра,
Обреченные хубрисом и
Неузнаваемостью взаимною,
Под пурпуровым килимом
Клитеменестры,
В следах улиток
Кровавых, совокупляются.
В разгаре прометейского пожара,
Слепой поэт пере
Кладывает гексаметром
Формулировку войны.
К нему прислушиваются.
Он вспоминает, что некий
Будущий баян
Иного царства
Апрель жестоким
Назовёт. И тот народ,
Свою звезду
Не в счёт, сочтёт
Необходимым
Свое вторжение
Очередное проводить
Морским путём.
Britannia rules the waves!
То было в будущем
Из прошлых снов эллинских,
Невзирая на quattrocento,
Крестоносцев и прочее
Осуществление
Пассионарности тупой,
Биологически обусловленной.
Евразия одна, огородившись
Маразмом Марра,
To err is human, but to mar?
Волчье логово над Триполием
Всё проклиная. Перебили мол
Наше параноидальное стремление к
Выходу к морю. Поделим.
Вы нам всех братских народов,
И финно-угров тоже (но потом).
И белых, белых, всех повстанцев
Потомков бредовских походов.
За то, что их сестры, Антигоны,
Пеплом в амфоры заколотили:
Килем по дну морскому…
Еврипид в Македонии
В изгнании, послании,
Чуял, что ли,
Перипетию гелласа?
В прародине александрийской
Зарылся с головой.
И во всём разменность таланта
Обвинил. От Спарты до
Афин, как в Питер
Из третьего Рима.
Везде эти строители мостов,
Одни масоны да тамплиеры.
Ох да и закабалили мы ся!
Драхму задарма ожидая.
