Поиграем в нелюбовь - страница 12

Кирилл злобно сжал кулаки.

– Какого чёрта ты вообще лезешь? Решила в спасателя поиграть?

– Думай, что хочешь. Меня тошнит уже от происходящего, – Анна выскользнула в открывшуюся дверь и быстро вышла из подъезда.

Кирилл остался на площадке, облокотился на стену и сполз по ней. Обхватил голову руками, закрыл глаза. Он чувствовал себя так, будто съел червяка, и не понимал, тошнило ли его от выпитого вчера алкоголя или унижения, которое он испытывал, когда отец кричал на него, особенно при Анне.

Через некоторое время парень вышел на воздух в надежде, что ему станет легче, и сел на лавочку рядом с подъездом. Свежий ветер с лёгкими нотками вступающей в силу осени будто забавлялся с его беспорядочными волосами, радостно щебетали воробьи, яркими акцентами выделялись растущие у подъезда цветы. Всё это отчего-то только угнетало Кирилла, и идти куда-то не было сил.

Из-за того, что он выскочил спросонья, ему хотелось пить и есть, но денег с собой не было, а возвращаться домой было смерти подобно. От этого злость накатывала ещё сильнее. Ещё и эта Анна. Сказала, что её тошнит – от него, видимо, в первую очередь. Надоело притворяться добродушной овечкой?

Он снова закрыл глаза, подтянул ноги и уткнулся лбом в колени, обняв их, радуясь, что никто не сновал рядом. Но через некоторое время Кирилл почувствовал прикосновение к руке и лениво поднял голову.

Анна сидела рядом, и он даже не заметил, когда она подошла. Девушка смотрела на него странным взглядом, без жалости и осуждения, без злобы, но как будто недовольно или обиженно. Он не мог до конца понять, что означал этот глубокий спокойный взгляд.

Кирилл хотел сказать что-то грубое, но в этот раз язык не повернулся. Она отвернулась от него.

– Я понимаю, что тебе тяжело, – заговорила девушка. – Понимаю, что ты злишься. Но если ты продолжишь грубить мне, я больше не смогу относиться к этому с пониманием. Я не святая, чтобы смиренно выносить все удары.

Анна снова взглянула на него. Она смотрела спокойно и с достоинством. Какой же сильной она казалась ему в этот момент, и каким слабым казался он самому себе. Он был зол не на неё, он был зол от стыда, который испытывал, и собственного бессилия.

Кирилл снова уткнулся в колени, но почти тут же вытянул ноги и посмотрел на девушку. Она уже вставала, чтобы снова оставить его, но он успел схватить её за запястье, и услышал шуршание рядом: у него под боком лежал пакет с румяной французской булочкой, и стояла бутылка воды.

– Зачем тебе это нужно? – его голос звучал спокойно, но от пересохшего горла хрипел.

Анна не выдёргивала руку, и тяжело посмотрела на него сверху вниз.

– Когда нахожусь рядом с тобой, чувствую боль. А находиться с тобой придётся много времени.

– Какую боль?

– Твою.

Кирилл замолчал. Что она имела ввиду? Как она могла чувствовать его боль?

Анна снова села рядом с ним, видя его замешательство.

– Это есть у каждого. Просто у кого-то сильнее, у кого-то слабее.

– Значит, эмпатия, да?

Анна с улыбкой кивнула.

– Вроде того.

– Раздражает. Как будто в душу залезли, – пробурчал парень.

– Да если бы, – возмутилась девушка. – Твоя душа сама слишком навязчивая. Я бы сказала: она на меня набросилась.

Кирилл усмехнулся и взял воду. Стараясь выглядеть как можно более равнодушно, он открыл бутылку, и…

Когда вода и еда были поглощены за считанные минуты, Кирилл понял, что вся его напыщенность канула в Лету. Теперь он чувствовал себя намного лучше, и отчего-то ему стало смешно.