Нужно заставить его говорить. Заставить оставаться в сознании.
– Как вас зовут? – повторила я.
– Влад, – выдохнул парень.
– Всё хорошо, Влад. Сейчас я вам помогу. Только мне надо, чтобы вы легли во-о-от так. Нет, прошу вас! Я должна видеть рану.
Клим передал мне кусок какой-то материи, и я с радостью поняла, что это настоящий бинт. Через мгновение у меня в руках оказалась бутылочка перекиси водорода. Краем глаза я заметила, как Клим пододвинул поближе ко мне автомобильную аптечку, а потом присел возле головы парня и придержал его за плечи.
– Скорую вызвали? – спросила я, смачивая бинт перекисью.
– Да, – ответил Клим.
– Хорошо. Проверьте пока тех, – я кивнула в сторону, где лежали двое других пострадавших. – Здесь я справлюсь.
Клим тут же исчез, а я, скорее мои руки, вспоминавшие быстрее, чем голова, сотворили чудотворную тампонаду, которая должна была остановить кровотечение. Оторвав ещё кусок бинта, я сделала салфетку, смочила её перекисью и быстро обработала края раны, идя от центра к периферии. Всё как учили.
– Влад, вы слышите меня? – спросила я.
– Да, – слабо ответил он.
– Говорите со мной. Расскажите, что произошло.
– Это я его… точнее, сначала он меня, а потом…
– Живы! – крикнул Клим.
– Хорошо. Найдите что-нибудь, что можно подложить ему под ноги.
Я наложила повязку и ещё раз посмотрела на молодого человека. Он был близок к тому, чтобы потерять сознание. Плохо. Лишь бы скорая приехала быстрее!
– Следите за ним, – сказала я Климу. – Разговаривайте с ним. Смотрите, чтобы не отключился!
Он где-то нашёл рюкзак и заталкивал его парню под колени.
Схватив аптечку – как же мне не хватало моего чемоданчика! – я рванула к остальным пострадавшим.
Девушка и парень. Девушка в сознании, тихо плачет, что-то шепчет – шок. Парень корчится и стонет, как и первый. Разница только в том, что у этого парня прямо в боку торчит нож.
– Сейчас я вам помогу, – сказала я, бросаясь к нему. – Дайте мне вас осмотреть.
– Вытащите из меня эту штуку! – закричал он. – Вытащите нож!
– Нет! Его сейчас трогать нельзя. Поверьте, так от него пользы больше.
Я размотала оставшиеся бинты, сделала ещё два тампона, прижала их по обе стороны ножа и заклеила пластырем. Зафиксировала, чтобы лезвие не шевелилось.
Невольно прислушавшись, я заметила, что девушка успокаивает парня.
– Полежи спокойно, умоляю. Не шевелись. Господи, только не умирай!
Она зажмурилась и заплакала.
– Как вас зовут? – спросила я у неё. – Вы ранены?
Она отрицательно замотала головой, а у меня словно медведь с шеи слез.
– Побудьте с ним, – попросила я, хоть и так знала, что она никуда не уйдёт. – Говорите с ним. Подложите что-нибудь ему под ноги. Это ваша сумочка?
Она кивнула и потянулась за сумкой.
Несмотря на то, что у этого парня нож до сих пор торчал из живота, я больше волновалась за первого пострадавшего. Он потерял много крови. Нож, оставшись в теле, предотвращает такие вещи. Плохо, конечно, и то и другое, но у первого парня рана оказалась тяжелее. Лезвие нанесло травмы и на входе, и на выходе, в то время как у второго нож купировал кровотечение.
Я помогла девушке подсунуть сумку под ноги молодого человека и услышала крик Клима:
– Этот вырубился!
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Молясь, чтобы скорая уже сворачивала в наш переулок, я снова бросилась к первому пострадавшему. Руки у меня тряслись, но я всё равно коснулась ладонью его шеи под полосой короткой рыжеватой щетины.
