На меня произвела впечатление скорость, с которой издатель считал, – быстрее любого калькулятора.
– Впрочем, – понизил голос мой собеседник, словно желая сообщить мне нечто конфиденциальное (на мой взгляд, шептаться не было никакой нужды, потому что я был уверен, что во всей квартире мы с ним одни). – Впрочем, если вы вдруг слегка запоздаете и принесете рукопись десятого июля… двадцатого… Да бог с ним, – он махнул рукой, – даже тридцать первого июля – я не рассержусь и не буду применять к вам ровным счетом никаких санкций.
– Но я же работаю… – совершил я еще одну (кажется, последнюю) попытку покочевряжиться. – Хожу в офис…
– Для этого я и плачу вам аванс! – воскликнул издатель. – И премию поэтому заплатил! Чтоб вы ни в чем не нуждались!.. К тому же, – он опять понизил голос, – я уверен, что на вашем рабочем месте вам с большой радостью предоставят отпуск без сохранения содержания.
– Откуда вы знаете? – непроизвольно спросил я.
Ситуация у меня на фирме как раз складывалась таким образом, что мои работодатели с пребольшим удовольствием отправили бы меня в неоплаченный отпуск на пару-тройку месяцев.
– Знать я, конечно, не могу, – усмехнулся мой собеседник. – Просто догадываюсь. – Он поглядел на часы и добавил, уже несколько нетерпеливо: – Прошу меня извинить, у меня через десять минут назначена другая встреча. Итак, Алексей: да или нет?
– Да.
– Прелестно!
Издатель прихлопнул ладонями по столу. Встал, отошел к рабочему столу, вытащил из ящика очередной конверт с Дедом Морозом. Вернулся, бросил его на стол передо мной. Сказал:
– Здесь аванс. Можете пересчитать. Но на этот раз пишите расписку.
Он положил передо мной лист бумаги и авторучку.
Я придвинул к себе бумагу, однако авторучку вытащил из нагрудного кармана рубашки свою – «Паркер» с золотым пером, отцовский подарок на двадцатилетие.
– Пишите! – скомандовал издатель. – «Я, Данилов А.С., получил – прописью! – пятьсот долларов США в счет гонорара за написание… – успеваете? – …написание остросюжетного романа». Число. Подпись. Фамилия – разборчиво.
Я дописал, спросил, улыбнувшись:
– Неужели такая расписка имеет юридическую силу?
– Для суда не имеет, – сказал мой работодатель, прибирая к рукам расписочку. – А для какого-нибудь Ваньки из Солнцева очень даже имеет.
Намек был более чем прозрачен, и я сказал, усмехаясь:
– Да станет ли Ванька из Солнцева за полштуки баксов руки марать?
– А кто его знает, – неопределенно ответил издатель.
– А договор? – спросил я Ивана Степановича, по-прежнему развалясь на стуле.
Тот стоял посреди кабинета, выказывая все признаки нетерпения.
– А зачем вам сейчас договор? Вот сдадите рукопись – будет вам и договор.
Он еще раз глянул на часы. Намек более чем прозрачный. Я встал, пошел к двери. Издатель отправился провожать – казалось, он вытесняет меня из кабинета.
– Ну, очень, очень приятно было познакомиться с вами, – повторил он, протягивая мне на прощание руку. – Надеюсь, дорогу вы найдете.
Он распахнул передо мной дверь. В предбаннике, как и час назад, никого не было – да и во всей квартире-офисе по-прежнему, казалось, не присутствовала ни единая живая душа. Я направился к двери, ведущей на лестничную клетку, но на полдороге остановился, оглянулся и спросил:
– Как ваше издательство-то называется?
Иван Степанович, уже собиравшийся затворить дверь в кабинет, задержал свое движение и через порог удивленно переспросил:
