– Хорошо… Все-таки, японцы знают толк в подобных вещах, – смаковал напиток Полетти.
– Чайные мастера Окинавы подняли бы вой, увидев, во что мы с тобой превратили искусство чаепития, – улыбнулась девушка.
– Они просто не видели того синтетического пойла, что плещется в одноразовых стаканчиках моего отдела.
– Как твоя работа, Макс? Не её ли это последствия? – Мейко указала на пластырь у брови.
– Она. Да, я все там же и по-прежнему пытаюсь сделать мир лучше. А он опять сопротивляется. Плюет свинцом в лицо, тычет ножи в ребра и швыряет сгустки плазмы.
– Криминал вооружился энергетическим оружием?
– Не настолько, чтобы это стало серьезной проблемой, но да, хлопот прибавилось. Как знать, может вскоре они раздобудут боевые дроны? И тогда влиятельные шишки Сити обратят внимание на эту проблему по-настоящему. Но пока в их собственные лимузины не летят плазменные гранаты, они не чешутся.
– Грустно это слышать.
– А уж как грустно это испытывать на собственной шкуре, Мэйко! Если бы ты знала! Когда-нибудь человечество погубит себя. И это не будет грызней вцепившихся друг другу в глотки государств и корпораций. Не станет и заслугой уличных банд, когда все погрузится в хаос. Нет, тому виной будет равнодушие политиков, закрывающих глаза на разрастающуюся у них под боком раковую опухоль.
– Ты рисуешь мрачные картины, Макс. Впрочем, когда они были другими? С тех пор, как я знаю тебя, ты не изменил скептического мнения о людях.
– А разве в нас что-то меняется? За десяток лет службы я не увидел ничего, что заставило бы считать иначе. Человек – это большая скотина. Мне ли не знать? Сочувствие вызывают разве что бездомные животные да, пожалуй еще, вы – роботы. И те, и другие зависят от нас. Чем люди и пользуются.
– Ты тоже?
– А почему, по-твоему, я здесь?
– Ты особенный. Кибер-гейша нужна Максу не для плотских утех. Ты приходишь излить душу.
– Да. Коп, подсевший на задушевные разговоры с машиной. За деньги, заметь. В отделе давно шутят по этому поводу. Но мне плевать.
– Значит, ты нуждаешься в этом. Древнее искусство гейш состояло не столько в том, чтобы получить женщину физически, сколько для беседы. На любые темы. Так что твоя потребность, Максимилиано, настоящее проявление аристократизма.
Макс рассмеялся.
– Да уж, благородный дон, гонящий шпану по подворотням и высасывающий губами соус из одноразовых пакетиков. Должно быть, со стороны это выглядит весело!
– Твоя ирония над собой просто щит, прикрывающий ранимую душу. Важна ведь не форма, а содержание.
– Мой щит – это казенный бронник под плащом, остальное – философия. Утешение для бедных. Их в последнее время становится больше. Наверное, поэтому всегда в достатке тех, кто пополняет ряды банд.
– У бедности много причин. Но не каждый попавший в нужду берется за оружие, чтобы поправить положение. И не каждый взявший делает это из эгоистических побуждений. Люди очень разные, Макс. И я отвечу тебе той же фразой: «Мне ли не знать своих клиентов?» Вот ты, представитель опасной, но так нужной городу профессии. Разве ты служишь ради эгоизма?
– Я тщеславен, Мейко. Что тоже большой грех. Тяжело признать, но только это, да еще, пожалуй, охотничий азарт придают смысл избранной мною профессии. И будь я более сдержан на язык с начальством, видит Бог, добился бы большего. Жизнь проходит, я отчетливее вижу это с каждым годом. И снова задаюсь вопросом, стоит ли моя работа того, чтобы жить каждый новый день? Когда вместо благодарностей куда чаще получаешь упреки от шефа? Я бы бросил все и пошел хоть на «Шоу талантов». Но вот беда, мой талант – ловить преступников. Я уже в шоу, только, в отличие от телевизионного, в моем слишком мало платят и невозможно победить. Потому что преступники никогда не закончатся.
