Пока есть на земле цикады и оливы - страница 15

Скирра выложила из ракушек вытянутую спираль, подумала и добавила пару ракушек в горловине. Ее косы расползались по полу вокруг. В воздухе стоял густой ароматный пар, глаза у Гани слезились, но она продолжала рассказывать. Она рассказала, как попала на лодку и познакомилась с моряками, и как они сначала отплыли от берега, а потом встали посреди моря, без ветра, без движения по гладкой воде, и как Соля дала ей штаны и рубаху, показала свое свадебное платье и рассказала о женихе, а Ганя сказала ей, что не хочет замуж, а хочет домой, и как Бион показал ей фокус с камешком и вложил его в браслет, а лунный человек говорил загадками, которые она уже позабыла.

Ганя собралась рассказывать дальше, и тут снаружи раздался оглушительный рев.

Девочка вздрогнула, но Скирра продолжала, как ни в чем ни бывало, раскладывать ракушки.

– Сестр-ра ор-рет. Гар-рида пр-розвище. Стр-радает.

– Почему страдает? – спросила девочка у чудовища, позабыв о том, что младшим негоже задавать вопросы старшим.

– Кор-ряга застр-ряла, – пояснила Скирра.

Она повернула багровое лицо к девочке.

– Хор-рошая Клар-ра. Кр-расивая?

– Самая красивая! – закивала девочка.

– Хор-роший бр-раслет подар-рила, отпр-равила Гар-рню за мор-ре, гр-ребень р-разыскать? Кр-расивая?

Ее косы встали дыбом над головой, продолжая узор на стенах шалаша. Линии, пятна, точки… Рисунок сложился… Ганя увидела, узнала ее! Изображение сложилось в огромную морду с клыками, с крошечными глазками и маленькими круглыми ушами над мохнатой головой… Конечно же, это медвежья морда! Медведь пошевелился, растянул острозубый рот в усмешке. Ганя закричала, подскочила на постели. И стукнулась головой о стену шалаша.

– Пр-роснулась? Кр-ричишь? – повернулась к ней женщина.

Сидя на коврике, Скирра помешивала поварешкой в котелке. По комнате разносился запах сладкой молочной каши.

Никакого спирального узора на полу не было.

Так это был сон? Ганя ничего не рассказывала доброй хозяйке о себе и маме? И снаружи никто не ревел?

– Доброе утро! – сказала девочка.

– Добр-рое! – Скирра протянула ей миску. – Дер-ржи! Гр-рызи!

Снаружи донесся усталый больной рев. Пол дрогнул крупной дрожью и опустился.

– Коряга застряла! Я сейчас, – девочка отставила миску и выскочила в проем шалаша.

Над островком, у границы песка и болота, с потолка свисала огромная коряга. Ее верх терялся в темноте, а нижний край был слишком высоко, чтобы Ганя могла допрыгнуть. Она попыталась, но упала на песок, так и не коснувшись дерева.

– Пр-рыгает, пр-рыгает…

За ее спиной раздался костяной стук ракушек и тяжелые шаги. Скирра волокла что-то по песку. Ганя обернулась. Только сейчас она заметила, что Скирра на полголовы ниже ее. Расписной плащ спускался к земле, скрывая полное тело. В руках Скирра держала раскладную деревянную лестницу.

– Пр-рыгает, пр-рыгает… Стр-ремянка! Забир-райся!

Девочка взбежала по ступенькам. Теперь низ коряги был на уровне ее лица. Она видела темные капли, текущие по дереву.

Ганя ухватилась за корягу повыше, где только могла достать, и потянула на себя. Коряга не поддавалась. Ганя рванула сильнее, земля вздрогнула, и в тот же миг девочка потеряла опору. Лестница выскочила из-под ее ног и упала на землю. Ганя висела под куполом подводной пещеры, держась только за корягу. Ее руки сползали по стволу, останавливались, наткнувшись на сучки, и скользили дальше. Повязка слезла с ладоней, и ожоги вспыхнули резкой болью. Ганя не могла даже перехватить руки, только сползала и сползала навстречу усеянной камнями и острыми костями земле. Коряга поддалась немного и поползла наружу из купола. Ганя забила ногами в воздухе – и, о радость, заново нащупала ступеньку. Скирра подхватила стремянку, подняла ее и подставила девочке под ноги.