Пока мы рядом (сборник) - страница 12



Так что я не придумал ничего лучше, как постепенно допить оставшееся в доме спиртное, разобрать бумаги Бесс, уже не боясь самых горьких и страшных воспоминаний, и отдаться на волю тоскливой бессонницы в надежде, что утром беспокойство о доверившейся мне хрупкой иностранной девочке поставит меня на ноги. А пока…

В восьмом классе тетка действительно перевела Майку в другую школу. И это неожиданно сплотило нашу троицу еще сильнее. В каком-то смысле Майка всегда стояла между нами. Мы знали: выбери она одного из нас – и наше братство распадется. Двоим отвергнутым останется зализывать раны, а избранник заплатит за счастье потерей открытой и прямой дружбы нашей юности. И все же, чтобы быть с ней, каждый из нас готов был заплатить любую цену.

В одном из рассказов Александра Грина герою предлагают изменить время своей жизни: он должен выбрать отрезок времени, в который хотел бы вернуться в прошлое. Правда, оставалось неясным, попадает ли он на эти годы в прошлое или в будущее. Герой, как сделал бы и я сам, выбирает время своих встреч с единственной любовью – Ольгой Невзоровой. Но вместо прошлого каждый раз оказывается в будущем. Сначала на больничной койке, а потом – не просыпается совсем… Я мог вернуть прошлое только на фотографиях; но если бы представился реальный выбор – наверное, потому меня так и поразил гриновский рассказ, – я, как и герой рассказа, хотел бы быть с Майкой Милениной или не быть совсем…

Стас после восьмого тоже перешел в спортивную школу. А мы с Венькой после уроков полюбили лабораторию при кабинете биологии. Там стоял замечательный скелет, на плотный картон были наклеены засушенные колоски и травы, в банках застыли заспиртованные лягушки… А раскладывая в тематическом порядке огромные биологические таблицы, мы узнавали о непонятном происхождении человека, о различии рудиментов и атавизмов и, как доказательство этому, часами рассматривали изображение знаменитого, заросшего собачьей шерстью человека, Адриана Евтихиева.

Мы еще не расстались с нашим наивным, прямодушным детством. Мы путешествовали к острову сокровищ и досочиняли «Похищенного» и «Катриону».

Разумеется, мы готовились к поступлению в институты, и хотя не слишком радовали успехами учителей и родителей, но все же не доставляли им и особых хлопот, в отличие от Майки и Стаса.

Но об этом подробнее. Стас из своей спортивной компании выбирался к нам теперь гораздо реже и, как нам казалось, без особо большой охоты. Он сильно вырос и возмужал, казался взрослее и увереннее нас. Странный горьковатый осадок оставляли у нас с Венькой короткие встречи с ним и – на днях рождения – с его мамой, Антониной Петровной. Нам казалось, что наш Вайтмастэнг, наш сильный, веселый, надежный Портос уже никогда не будет прежним, что из нашего рыцарского книжного мира он ушел в другой мир, не признающий законов, построенный на каких-то иных ценностях, жестокий и равнодушный.

Мы с Венькой опасались за Стаса и не могли принять его грубоватых новых «корешей», слишком «моднявого» прикида, вранья и шальных денег, полученных якобы «за соревнования». Антонина Петровна была во всем согласна с нашим отношением ко всему этому, но сын с некоторых пор, видимо, и с ней привык обращаться, как с нами, – небрежно и свысока, держа невидимую, но четкую дистанцию.

И все же Стас почему-то нуждался в нас. Может быть, уже тогда, в отличие от нас, он понимал, что это братство будет единственной ценностью в нашей жизни и его стоит беречь. Он звал нас на соревнования, в которых принимал участие, писал со сборов смешные мушкетерские письма. А когда начал выезжать за границу, привозил всякие подарки и сувениры.