– Она его жрет! – заорал Дима что есть мочи. – Я вам говорил! ГОВОРИЛ!!!
Было непонятно, то ли он рад, что оказался прав, то ли совсем не рад. Наверное, все вместе. Девочка медленно встала и хрипя направилась к нам. Она все еще жевала внутренности мужчины одними зубами, не смыкая губ. Меня согнуло пополам и вырвало. Дима стоял ни живой, ни мертвый. Лишь только Маратовна не утратила силу духа – размахнулась топором и всадила его острие в голову бедной девочки. Слава Богу, я этого не видела. Мой желудок извергал то немногое, что было в нем. Я вытерла рот рукавом рубашки. Меня затрясло. Я выпрямилась и посмотрела на Маратовну. Она вытащила топор из девочки, после чего та рухнула на асфальт.
– Слава Олегу! – сказал бледный Дима дрожащим голосом.
– Да, Олег молодец, – подтвердила Маратовна и посмотрела на меня.
– Варь, ты как?
– Я в шоке. Дима был прав. Они едят людей! Как это вообще возможно? Мы же не в фильме. В реальной жизни такого не бывает! Люди могут заболеть, даже гнить заживо. Но питаться внутренностями?! Они вообще мертвые или живые? Законно их убивать? Или нас посадят? А если не убьем, нас съедят? И мы станем такими же, как и они? И вообще, где полиция, военные? МЧС? Врачи?
Я что-то еще бессвязно бормотала, чувствуя, как меня охватывает дрожь и накатывает истерика. Неожиданно даже для себя самой, я начала смеяться – сначала тихо, потом все громче и громче. Слезы текли по моим щекам, а я их даже не замечала. Я начинала сходить с ума, отказываясь верить в происходящее.
И тут я почувствовала жгучую боль на левой щеке. Я ошарашенно взглянула на Маратовну и наткнулась на ее злой взгляд. Пощечина. Она влепила мне пощечину!
– Прекрати истерику, Варвара Алексеевна. Соберись! Нам нельзя раскисать.
Маратовна была права. Нельзя падать духом.
– Спасибо, – сказала я, потирая щеку. Тяжелая рука директора отрезвила меня.
– Слушайте сюда. Нам всем нужно обзавестись оружием. Необходимо быть наготове. Эта зараза никого не щадит. Даже детей. – Голос Маратовны дрогнул.
– Анна Маратовна, – сказал Дима, подходя к ней и обнимая за плечи, – вы же видите, что она не человек. Она перестала им быть. Если бы не вы, мы бы все стали ее ужином.
– Ты прав.
Она отвернулась от девочки и посмотрела на горизонт.
– Пора валить. Скоро стемнеет. Нам нужно найти ночлег.
– Я буду этой ночью с двумя женщинами сразу. Стоило пережить апокалипсис, чтобы так повезло, – пошутил Дима.
– Как тебе удается шутить в такой ситуации? – спросила я, снова вытирая губы тыльной стороной ладони. Во рту остался горький привкус. Желудок скрутило. Хотелось пить.
– Заткнитесь, – перебила его Маратовна. В наступившей тишине мы отчетливо услышали рычание. Ахррр… Мы посмотрели на девочку. Но она так и лежала с пробитой головой, вся в крови и грязи. А вот ее отец… Он поднимался. Мертвый. С дырой в животе. Надкусанные внутренности выпадали на асфальт. Что-то из них держалось и висело, будто на ниточках. Зрелище не для слабонервных. Меня снова затошнило, я почувствовала слабость и головокружение.
Без промедления Дима поднял биту, схватил ее покрепче двумя руками и направился к мужчине со словами:
– Привет, папочка!
Он медленно подошел к человеку, восставшему из мертвых, замахнулся битой и ударил его со всей дури в грудную клетку. Мужчину отбросило в сторону. Победно улыбнувшись, Дима помахал битой и сказал:
– Один – ноль в мою пользу! И трогать его не пришлось, чтобы убрать с дороги.
