Пока не исполнится все - страница 11

Проходили годы… Нефтис радовалась внукам и достижениям Акила, но временами замечала в глазах сына какую-то непонятную пустоту. Однажды Нефтис сильно занемогла и послали за Акилом, она не хотела уходить, не попрощавшись со своим дорогим мальчиком. Когда он спешно пришел, мать подозвала сына к своему ложу и прошептала:

– Сынок, я должна признаться.

– Мама, тебе не стоит сейчас говорить, береги силы.

Влажный платок лег ей на лоб, но он не мог остудить жар, охвативший умирающую.

– Нет, это важно, послушай меня. Я очень провинилась перед тобой. Это давняя история.

– Если что-то и было в прошлом, то сейчас уже неважно. Ты очень дорога мне, и я никогда не посмею осуждать тебя.

– Акил, сынок, я очень виновата перед тобой. Тогда, много лет назад, та девушка… Ифе…

– Ифе?

– Да. Она не бросала тебя. Я заплатила, чтобы ее остригли и сделали рабыней. Ее увезли в другие земли, не знаю, куда именно. Простишь ли ты меня, сынок?

Акил потрясенно молчал.

– Сынок, не молчи, скажи что-нибудь. Есть ли мне прощение? – слезы побежали по щекам Нефтис.

– Сынок…

Голос Нефтис сорвался. Акил продолжал молчать.

«Это было так давно, – в этот момент думал он, – я был молодым, считал, что нашел любовь всей жизни. Через годы я приучил себя не вспоминать ту историю. Ати хорошая жена и мать, я старался не огорчать ее. Но даже страшно представить, как прошла жизнь женщины, которую я когда-то любил».

– Мама, ведь дело не только в Ифе, – наконец, глухо произнес он. – Ты всегда давала мне правильные, мудрые советы, вот только почему мне кажется, что эту жизнь прожил не я. Как будто персонаж из мистерии двигался, как ты хотела, и говорил то, что ты хотела. Ты подчинила меня своей воле, сделала марионеткой, но я не виню тебя. После смерти папы ты сама вырастила меня и привыкла, что я всегда был послушен. Один раз я посмел проявить характер, и вот что из этого вышло. Проси прощения не у меня, а у Ифе.

Акил устало прикрыл глаза, потом добавил:

– Когда ты предстанешь перед судом Осириса, и он положит на чашу весов твое сердце, знай, что в противовес содеянному на другой чаше будет моя любовь. И это тебя спасет.

***

Искорка внезапно очнулась в белоснежной комнате. По ощущениям ей показалось, что она плыла в каком-то общем потоке силы, а потом ее внезапно отделили. «Да-а-а, эта жизнь, конечно, лучше, чем предыдущая, – подумала она, – но в любом случае придется отвечать за свои поступки. Только помнить прошлый опыт я не буду, и с этим ничего нельзя поделать».

Впереди ее ждало новое путешествие.

– Быстрее, давайте ее сюда, бросайте на стол! – кричал плотный толстый мужчина, спуская штаны.

Несколько воинов пытались справиться с девушкой, которая отчаянно извивалась в их руках. Наконец, ее толкнули на деревянный стол, возбужденный мужчина грубо схватил ее за волосы и разорвал на несчастной одежду.

– О, шотландское отродье не так уж и плохо! – загоготали присутствующие. – Не замучь ее до смерти, Джон, оставь нам полакомиться.

Избитое лицо девушки смотрело поверх голов этого сборища, потом от боли и отвращения она крепко зажмурила глаза. После получаса утех тело пленницы выбросили во двор, и уже никто ею не интересовался.

«Холодно, как же мне холодно», – очнулась она через некоторое время, и тут же откуда-то изнутри раздался приказ: «Жить! Жить!». Несмотря на дикую боль во всем теле, девушка начала медленно ползти в темноте, пока не наткнулась на деревянный забор. В одном месте колья разошлись, и она, теряя сознание, протиснулась между ними. В глаза светила луна, она не знала, сколько времени пролежала по ту сторону забора. Никаких сил давно не было, она просто в беспамятстве поползла через небольшую поляну к кромке леса. «Жить! Жить!» – короткими толчками отдавалось у нее в голове. Достигнув леса, она вползла в густой кустарник и больше уже не двигалась.