– А твой отец по-прежнему охотится?
– Он умер.
Мириам извинилась.
– Ничего страшного, – заверил проводник. – Я отлучусь, чтобы закончить… Если хочешь еще выпить, налей сама.
Он отправился на кухню, а Мириам принялась рассматривать жилище. Обитые вагонкой стены украшали несколько фотографий в рамках. Горные пейзажи, долины и далекие страны; невероятной красоты фотографии животных, заснятых в природе.
– Это твоя работа? – восхищенно спросила она.
– Что?
– Фотографии, ты их сделал?
– Да. Это мой новый способ охотиться.
– Они великолепны…
Затем взгляд Мириам задержался на книжном шкафу, где в беспорядке выстроились книги. Много романов, альбомы с фотографиями, собрания старинных книг.
– Ты все это прочитал?
Люди часто удивляются, что человек, живущий в горах, может любить читать. У некоторых предрассудков долгая жизнь.
– Готово! – объявил Венсан. – Если мадемуазель соблаговолит…
Они перешли за стол, и он стал ждать приговора. Хотя совершенно не волновался: он мог положить ей на тарелку что угодно, она все равно сделала бы вид, что ей нравится.
– Восхитительно! – с улыбкой гурмана воскликнула она.
– Благодарю! Так что я не только умею читать, но еще и готовить!
– У тебя столько талантов…
И столько же недостатков. Но о них ты узнаешь позже. У тебя все еще впереди…
Во время ужина Мириам говорила без умолку, раскрывая перед ним свою натуру, хрупкую и неуравновешенную. Девушка, еще вчера считавшаяся подростком, но уже успевшая узнать, что значит страдать.
Много страдать.
Для Венсана это была простая констатация факта; едва она переступила порог его дома, он тут же надел свой пуленепробиваемый жилет.
Она страдала, ну и что?.. Я тоже страдал…
После ужина они вышли на террасу, где их встретила светлая холодная ночь; на небе из-за занавеса туч проглядывал кусочек луны. Опершись на балюстраду из лиственницы, они какое-то время неторопливо слушали дыхание гор. Затем Венсан подошел к Мириам и обнял ее. Почувствовал, как она дрожит, разумеется от холода. Он погладил ее длинные блестящие волосы. Взяв ее за руку, он предложил вернуться в дом, где их ожидало мягкое тепло угасавшего в очаге огня.
Высвободившись из его объятий, Мириам устроилась на диване и налила себе еще чашечку кофе. Она готова убрать со стола и даже вымыть посуду, готова делать все что угодно, лишь бы отдалить момент, которого так страстно жаждало ее тело, но безмерно страшился ее разум.
Понимала ли она, что потом придет страдание? Или это всего лишь боязнь оказаться не той, какую он ждал?
Венсан не оставил ей времени ответить на этот вопрос. Он нежно заставил ее встать с дивана и заключил в объятия.
Забыть Лору. На мгновение, на объятие.
Главное – не закрывать глаза, иначе она снова появится. Встанет между ними.
Он запустил руки под свитер Мириам и медленно двинулся вдоль спины, ощущая поразительную бархатистость ее кожи…
Его губы скользнули к ее шее; пьянящая волна ее духов, каннибальская нежность его рта…
Она все еще дрожала, но уже не от холода.
Венсану нравилась такая сдержанность, такая трепетность. Ее неопытность, ее молодость.
Он разобьет вдребезги ее сдержанность, покажет ей, на что она способна.
Поведет в головокружительном танце.
Не пытаясь ее приободрить, он лишь возбуждал ее. Разбить цепи, одну за другой, открыть замки, отыскать запрещенный проход.
Он медленно раздевал ее, шепча на ухо слова нежности вперемешку с непристойностями. Давая ей время привыкнуть к его рукам на ее теле, исследуя каждый квадратный сантиметр ее кожи, воспламеняя каждый атом ее плоти, превращая его в крошечный горящий уголек.
