Она была уверена, что Венсан именно тот мужчина, которого она ждала; такую любовь с первого взгляда можно прождать всю жизнь.
Раздавив в пепельнице окурок, она подняла стекло. Однако ей было трудно продолжить путь. Она боялась ошибиться, сделать ложный шаг. Она готова приспособиться к его игре. Более того, к любой игре. Лишь бы быть с ним. Потому что это лучше, чем не видеть его вовсе.
Через десять минут она завела машину и въехала на дорогу к шале, ту самую, что привела ее к счастью. Шепотом твердя слова, которые хотела бы ему сказать. Сцена, отрепетированная до начала представления, – продуманная ложь. В зеркале заднего вида она даже потренировалась улыбаться. Однако глаза упорно выдавали ее.
Она быстро доехала до Анколи.
– Черт! – прошептала она.
Джип жандармерии, припаркованный возле пикапа, нарушал ее планы. Сделать круг? Она колебалась, не зная, что предпринять. Но тут дверь шале открылась, и появился Венсан.
Все, обратного хода нет. Она припарковала машину напротив джипа и вышла, усиленно пытаясь улыбаться. Скрестив руки, Венсан стоял на пороге двери и не двигался с места.
– Добрый вечер, Венсан.
– Привет.
– Я тебе помешала? Ты не один?
– Нет, я не один. Что тебя привело сюда?
Глупый вопрос.
Нет, скорее, жестокий.
– Ничего… проезжала мимо, и все… Мне захотелось тебя увидеть. Я надеялась с тобой поговорить, наедине.
Стоя довольно далеко от него, она пыталась унять вихрь заполонивших ее мыслей и охватившую ее дрожь. Найти слова, глядя на это равнодушное лицо. Слова, повторенные десятки раз.
– Это по поводу того, что ты сказал мне сегодня утром, – тихим голосом произнесла она.
– Полагаю, мы могли бы поговорить об этом в другой раз, – произнес Венсан. – Я же сказал, что я не один.
Мириам слегка подалась в сторону и бросила взгляд поверх его плеча.
Жестокий удар в самое сердце: на диване со стаканом в руке сидела молодая белокурая женщина.
Ее уже заменили, уже забыли.
– Ты же видишь, – промолвил Венсан, – что я не один. Так что заезжай в другой раз…
– В другой раз? – прошептала она.
– В другой день, – уточнил он.
Но она уже не реагировала, впав в болезненный ступор.
Сраженная наповал.
– Во всяком случае, мне казалось, что сегодня утром я ясно все сказал, – проговорил Лапаз. – Разве нет?
– Я… Венсан, я…
Она уже не могла сдержать слез, и проводник на миг закрыл глаза. Он ненавидел такие сцены.
– Прекрати, Мириам, – произнес он, прикрывая дверь у себя за спиной. – Прекрати, пожалуйста…
– Я не могу! – простонала она. – Я…
Ей бы не удалось ему соврать. Все ее благоразумные решения рассеялись как дым. Но истина такова, что признать ее еще труднее.
– Венсан, я…
– Что? Ты в меня влюбилась? – догадался он. – Но мы даже толком незнакомы! Что за ерунду ты городишь?
Она продолжала плакать, он терял терпение:
– Мириам, прекрати, прошу тебя… В конце концов, это просто смешно.
– Я знаю, что мы едва знакомы, – сумела выговорить она. – Но я ничего не могу поделать, я все время думаю о тебе…
– Ты уже не девочка, так что давай веди себя как взрослая женщина! А судя по твоей реакции, тебе лучше вообще сюда не возвращаться.
Каждое слово разило словно острый кинжал, погружавшийся в ее нежную, но утратившую жизнь плоть.
– Нам лучше больше не видеться, – подвел итог Венсан.
Финальная эстакада[3].
Мириам медленно шагнула назад; ее шатало.
Венсан, не пошевелившись, смотрел, как она уходит.
Она села в машину, но, чтобы тронуться с места, ей пришлось несколько раз включать зажигание.
