Руководитель студии возмутился:
– Лазарева-Доская, что ты себе позволяешь?
– Убираю плохую работу.
– Это не тебе судить.
Ученики, присутствующие на выставке, с любопытством следили за перепалкой. Платова даже сняла наушники.
– Мне. Исправляю ошибку. Непонятно зачем я впустую потратила столько лет. Ни умения, ни дара к живописи у меня нет, художник из меня никогда не получится. Впрочем, из них тоже, – Алёна обвела рукой ребят. – Если уж честно талант имеется только у двоих: Славской и Садовниковой. Остальные такие же посредственности, как я. Зачем собственно заниматься тем, что плохо получается.
Лицо руководителя сделалось красным, он судорожно расстегнул ворот рубашки.
– Какое ты имеешь право судить других! Занятия живописью развивают личность и художественный вкус.
– На здоровье. Пусть развивают, а я ухожу из студии.
– Но ты ведь так усердно занималась.
Алёна покачала головой.
– Не тем, чем нужно.
Платова захлопала в ладоши.
– Приятно удивила, сдалась без боя, сдулась, будто воздушный шарик.
Алёна слышала возмущённые возгласы, понимала, ребята не простят, что она обозвала их бездарностями. Только её это мало волновало. Выбросив в мусорную корзину разорванный пейзаж, закрыла дверь студии. Чувствовала она себя так, словно сбросила часть ненужного груза.
На следующий день после занятий, присутствуя на распределении ролей в новую пьесу, ощутила уже знакомый зуд бесполезности происходящего.
– Алёна, ты слышишь меня? – донёсся до неё голос Ильи Константиновича. – Возьмёшь роль младшей сестры, из-за твоего роста ты будешь казаться моложе. Платова будет старшей сестрой, Елизарова – средней.
Алёна очнулась от дум.
– Илья Константинович, а я, – завопила Маша Данилова. – Я опять служанка или горничная?
– В следующий раз тебе достанется роль больше, – сморщился режиссёр от слишком высокого голоса Маши. – Алёна, ты чего молчишь?
– Илья Константинович, извините, но я решила уйти из театрального кружка. Можете отдать мою роль.
– Когда ты решила?
– Только что. Мне собственно никогда не нравился театр…
Илья Константинович откинул со лба волосы, с негодованием произнёс:
– Если не нравился театр, зачем посещала студию?
– Из вредности, – хмыкнула Алёна, надевая куртку. – А теперь надоело.
Платова присвистнула. Руководитель студии бросил на неё испепеляющий взгляд, потом посмотрел на Алёну.
– Подумай хорошо. У тебя неплохо получалось. Я считаю, у тебя есть актёрские способности. Ты и Арно иногда просто великолепно играете.
– Да уж. Притворяться мы умеем. Хотя… – она обвела глазами студийцев. – Этой способностью многие обладают.
Илья Константинович покачал головой.
– Не притворяться, а перевоплощаться в другого человека на самом деле умеют не все. Всё-таки подумай.
– Спасибо за добрые слова, но я твёрдо решила покинуть студию, – Алёна заметила удивлённый внимательный взгляд Саши Арно. – Всем удачи.
Она шла по коридору школы, а ей казалось, летит: за спиной, будто крылья выросли. Теперь свободна от нудных занятий живописью, скучных и неинтересных чтений и разборов пьес. Жалела только о том, что потратила кучу времени на эту ерунду.
– Алён, подожди! – остановил её полёт знакомый голос.
Она обернулась. Звал ученик из параллельного класса Денис Геленов, с которым она общалась только во время подготовки к олимпиаде по химии.
– Я нашёл пару новых решений к задачам.
– Не может быть.
– Точно. Приготовился долго ждать тебя, в своём театральном вы по три часа копаетесь.
