Пока сын без отца - страница 16

У нас с мужем разное отношение к болезни: супруг придерживается оперативных действий, я же отношусь к людям, которые считают, что болезнь либо сама проходит, либо не лечиться. Ситуация с симфизитом была очень показательная.

На следующий день после того, как меня скрючило, муж должен был уехать на один день на соревнования, оставив меня одну с младенцем. Бабушек мы не вызывали из-за недоделанного на втором этаже санузла. Для него и его подопечных это было знаковое событие, поэтому я очень хотела, чтобы он поехал.

У меня, как и у каждой славянской женщины, есть желание всегда тащить на себе горящую избу с конями. Так, чтобы супруг поехал, мне пришлось приуменьшить симптомы. Зачем, спрашивается? Разве это не глупость?

Помолившись в день, когда еще боли были несильными, мне пришел ответ: «Поезжай в больницу!» Это же сказала мне моя любимая акушерка Оксана. Но уверенность в том, что я справлюсь, перевесила здравый смысл.

На следующий день, когда муж собрал вещи и уехал, у меня началась пронзительная боль: каждый шаг был на грани потери сознания. Конечно, муж предлагал остаться. Но нет! Я же славянка! Сильная и выносливая. Вечная мать, жалеющая там, где не надо. За полчаса до поезда муж позвонил мне и снова спросил, как я себя чувствую. На тот момент я уже не могла передвигаться, а ползала по полу, преодолевая боль и искренне надеясь, что на утро все пройдет. У мужчин слабо развита эмпатия. Они прямолинейны. Ни одному мужчине не придет в голову отпустить жену со своими учениками на соревнования, пока он с дикими болями и недельным грудничком корчиться от боли. Слава Богу, в голову пришла мысль: «Мужчин жалеть нельзя. Это их ослабляет». В тот момент эта фраза спасла мне жизнь. За пятнадцать минут до отъезда мужа на очередной его вопрос: «Может, мне остаться?» – я сказала: «Да, оставайся, дорогой». И он вернулся.

Эта ситуация показывает, насколько мужчины и женщины отличаются между собой, и как важно говорить все прямо. С этого момента я приняла решение не геройствовать, а прислушиваться к своему телу, говорить мужу без намеков о всем, в чем я нуждаюсь. Приехав домой, муж провел ночь с сыном, подавая его мне на кормление. На следующее утро после мучительной ночи мы решили вызвать скорую.

В нашей семье супруг спит отдельно. Ему нужно восстанавливаться, ведь на нем лежат много обязательств. За это меня часто ругают подруги, мол, ты тоже целый день при делах: «Почему он спит ночью, а ты нет?» Тут ситуация двоякая. Мы с мужем друзья. Мне не нужно склонять его к тотальному недосыпу, чтобы показать, как мне тяжело. Опять-таки есть папы, которые с радостью спят с малышами, и в их семье все хорошо. Тут я считаю, что дело индивидуальное. Я поняла одно: девочки, наша всеобщая проблема в том, что мы переоцениваем себя, тащим до последнего, и не можем просить о помощи, а потом взрываемся.

Мои роды принимала и вела Татьяна Петровна Степанова, которую можно назвать высочайшим специалистом своего дела и которая великолепно провела мне кесарево сечение. По большой нашей просьбе она приехала к нам домой и, констатировав симфизит, заявила, что нужна скорая и МЧС, так как спуститься с пятого этажа сама я была не в состоянии. Боль от каждого движения доводила меня почти до потери сознания. По всем показателям меня должны были везти в травматологию. Но как? Ведь я кормлю грудью! Бабушек и помощников нет, но есть мое тотальное осознание того, что сын должен быть рядом. Казалось, все рушилось. Мое желание кормить сына грудью тоже было под угрозой. Я уже представляла, как буду использовать смесь и подсознательно винить себя за прогнозируемые врачами пять дней отсутствия в его жизни. Мой супруг и Татьяна Петровна нашли выход – и мой малыш был со мной. И, к счастью, процесс грудного вскармливания не нарушился.