– Вот за это Карабанов и предлагает тебя оставить в изоляторе на некоторое время и после завершения наших здешних дел, – пошутил Николай. – Мы его не стали сюда пускать, чтобы не вызвать вопросов у его оперов, мол, чего они все на одного набросились.
При этом, увидев, что Эди обратил взгляд на сидящего за столом молодого человека, Артем произнес:
– Это следователь, капитан Бородин, он расследует дела по ситуации с Шушкеевым и ограблению инкассаторской машины.
Бородин, поднимаясь из-за стола и протягивая руку Эди, выпалил:
– Меня зовут Михаил, то есть Михаил Михайлович, о вас я уже наслышан, будем знакомы.
– Гражданин следователь, сразу же должен вам заявить, что не имею никакого отношения к ограблению инкассаторов и протестую против этого произвола. Отвечать на ваши вопросы не стану, пока не предоставите мне конкретных доказательств моей вины, – нарочито громко произнес Эди, отчего недоуменно вытянулись лица всех присутствующих. И тут же, улыбнувшись, пожал протянутую ему руку.
Затем, присев за стол и подмигнув своим коллегам, добавил:
– Это для надзирателей, теперь можете меня припереть вашими аргументами, а я буду отбиваться, как могу.
– Ну, ты даешь, Эди, – с шумом выдохнул Артем. – Я уж подумал было, что ночь в арестантской камере на тебя так плохо подействовала.
– Откровенно говоря, ночь прошла в большом напряжении, но утро…
– Да я же шучу, – прервал его Артем.
– А я нет, утро действительно было интересным, надеюсь, вам удалось сделать запись разговора с Долговязым, это может оказаться полезным по делу инкассаторов.
И он в подробностях рассказал об этом разговоре и своем наблюдении, как Слюнявый, встречавшийся сегодня с кем-то из следователей или должностных лиц изолятора, принес в камеру информацию, которую Долговязый использовал в разговоре с Эди.
– Это и на самом деле интересно, нужно сейчас же у Карабанова забрать ленту с записью, а то, не дай бог, прослушают те, кому это не полагается, и начнут обсуждать, а стены здесь тоже имеют уши, – взволнованно произнес Бородин.
– Не начнут, там наши операторы, они же и расшифруют, но торопиться не будем, чтобы не наломать дров, – медленно, как бы раздумывая, промолвил Артем. – Мы имеем только информацию об интересе блатных к Эди в связи с возможным его отношением к ограблению инкассаторов.
– В любом случае необходимо быть готовым к разговору с паханом, неспроста у них появился этот неожиданный интерес, – вступил в разговор Николай. – К тому же эти прозрачные намеки на то, что кто-то из грабителей перепрятал куш. Уж не подумали ли они…
– Скорее всего, так оно и есть, – заметил Бородин. – Еще тогда местные воровские авторитеты, изрядно напряженные милицией, из кожи лезли, пытаясь выяснить, куда делись уцелевший бандит и особенно – инкассаторские сумки. Но ничего из этого не получилось. Он словно в воду канул со своей добычей. И вот теперь, через несколько лет, задержанный по подозрению в совершении того ограбления находится в тюрьме… Понимаете ход моих мыслей?
– Понимаем, но в изоляторе не тот, кто им нужен… – отпарировал Артем.
– Но они-то не знают этого и потому будут видеть в нем до поры до времени именно того самого бандита и предпринимать в отношении него какие-то действия, – поддержал следователя Николай.
– Возможно, но давайте послушаем, что скажет на этот счет он сам, – предложил Артем и кивком головы призвал Эди к разговору.
