– В камере это произойдет после обеда, во время прогулки зэков, а чтобы раздеть Бизенко, сегодня ближе к вечеру устроим баню, мы на этот счет с Артемом уже договорились, – отреагировал Карабанов, прервав Николая.
– Я в курсе, нужно только дождаться наших специалистов, – порекомендовал Николай и, попрощавшись с Эди, направился к двери.
Оставшись вдвоем, Эди и Карабанов еще некоторое время поговорили об обстановке в изоляторе, Справедливом и его роли в управлении минским воровским сообществом. Перед тем как вызвать надзирателей для возвращения Эди в камеру, он назвал ему фамилию своего агента и пароль для связи с ним. При этом заметил:
– С Жиковым будь поаккуратнее, он работает на всех, при этом рисуется, завышает свои возможности.
– Тем не менее, в осведомленности ему не откажешь: он знал о решении надзирателей наказать меня.
– Я же и говорю, что он со всеми… – только и успел сказать Карабанов, как в кабинет вошли двое надзирателей.
Через пятнадцать минут Эди уже был в камере. Ее обитатели встретили его подчеркнуто тепло, а сидевший за столом Слюнявый даже предложил подкрепиться жрачкой[55] из запасов братвы.
Эди, поблагодарив всех коротким спасибо, прошел к своей койке и лег, прикрыв глаза: ему хотелось забыться и уснуть. Это дало бы возможность быстро восстановить силы, но рой мыслей, связанных с тем, что произошло за прошедшие полдня, тревожили его и не давали расслабиться. Лишь спустя минут десять усилием воли ему удалось прогнать их прочь и погрузиться в тревожный сон.
Наблюдавшие за ним сокамерники, снедаемые любопытством узнать, а что все-таки произошло, не решились потревожить его.
Однако, услышав лязг ключей и скрип открывающейся двери, он тут же открыл глаза и увидел, как в камеру медленным шагом вошел Бизенко. Остановившись у самого входа на какие-то мгновения, он первым делом бросил взгляд в сторону Эди, а затем чуть быстрее направился к нему, не обращая никакого внимания на вопросы и реплики со стороны сокамерников.
– Все-таки вы дали им повод зацепиться за себя, – удрученно обронил Бизенко, присаживаясь напротив него. – Они пытали меня, стараясь получить что-либо компрометирующее вас.
– О чем это вы? – спросил Эди, резко присев на койке. – То есть, как это пытали?!
– Не буквально, конечно, но сделав акцент на том, что вы напали на надзирателей, требовали сведений о вас, – полушепотом произнес Бизенко, наклонившись к Эди.
– А вы-то причем, к тому же все это произошло в ваше отсутствие.
– Не знаю, но они все выпытывали, не собирались ли вы нападать на них и всякое тому подобное. По всему, вас не хотят выпускать отсюда.
– Ничего у них из этого не получится, Юра уже объявился, он уже…
– И что? – не дав закончить, спросил Бизенко.
– Он, оказывается, утром в прокуратуре такую бучу поднял, а потом примчался сюда вместе с каким-то адвокатом, который так застращал моего следователя, который то ли с перепуга, то ли на всякий случай дал ему встретиться со мной.
– Выходит, Юре не следователь сказал, что вы здесь, если он так перепугался? – неожиданно спросил Бизенко, пристально глядя в глаза Эди.
– Мерзавец, он, по всему, и не думал выполнять мою просьбу, но я застраховал себя, как говорится, дублем.
– Чем застраховали? – переспросил Бизенко, изобразив на лице удивление.
– Знаете, вы мне чем-то напомнили следователя, который пытается изобличить меня во лжи, когда я ему твержу, что ничего не знаю об инкассаторах, – раздраженно произнес Эди, упершись взглядом в переносицу Бизенко.
