И тут в дом кто-то вошел. Мать обернулась посмотреть, кто там, а потом позвала Салавата:
– Выходи, тебя пришел повидать отец.
Салават, припомнив слова друга Гали, испытующе поглядел из-под топчана на вошедшего. Он понравился ему: не пьяный, не матерится… Заметив прикрепленную к отцовскому пиджаку блестящую штуку, уставился на нее. Отец взял его на руки, приласкал, а Салават все не отводил глаз от блестящей вещицы.
Позднее мать объснила, что приглянувшая ему блестяшка – это значок «Дружба». Когда отец ушел, она спросила:
– Ты хочешь, чтобы папа приходил снова?
– Пусть приходит. – Салават представил себе красивый значок и подумал про себя: «Так вот они оказывается какие, папы…»
Солнечный летний день. Ласково веет теплый ветер. Они идут втроем по проселочной дороге. Недавно мама вышла замуж, и отчим Шагидулла забирает их в свой аул. Салавату четыре с половиной лет, он еще не ходит пешком так далеко, ему тяжеловато.
– Путь недалекий, всего восемь верст, – успокаивает отчим. Чтобы подбодрить Салавата, показывает рукой на высокую гору:
– Смотри, это Шахтау.
Салават изумленно смотрит на Шахтау. Он еще никогда не видел такой высоченной горы. Вот это да! А на горе ездят маленькие игрушечные машинки.
– Там ездят игрушечные машинки! – обрадовался Салават.
– Это настоящие машины – «Белазы», Они возят камни Шахтау в город, – объясняет Шагидулла-атай.
– Настоящие машины бывают большие, – недоверчиво возразил Салават.
– Эти машины тоже огромные, каждый по шестьдесят тонн. Просто они очень высоко, вот и кажутся игрушечными.
Салават был в восторге, хотя разумом пока не мог воспринять слова Шагидуллы-атая.
– Ладно, надо торопиться домой. – Отчим посадил его на плечи и зашагал вперед.
Салавату эта дорога показалась бесконечно долгой. Наконец, они добрались. Перед тем, как войти в дом, мама научила его:
– Улым, тут нас встретит одна бабушка. Как только зайдем, ты подойди к ней и поздоровайся, скажи: «Здравствуй, олясэй![26]», хорошо?..
– У меня же есть олясэй, она осталась в нашем ауле, – возразил Салават.
– Ну да. Но тебе же не трудно сказать «здравствуй, олясэй», пусть здесь будет еще одна бабушка.
Салават кивнул в знак согласия. Зайдя в дом, он протопал прямиком к встречавшей их пожилой женщине и сказал: – Здравствуй, олясэй!
Пожилая женщина с некоторым удивлением посмотрела на него:
– Я же тебе не олясэй…
Не очень приветливо встретила их бабушка Уммикамал, но вскоре приняла Салавата: потчевала вкусненьким, парила и мыла в бане, водила в гости в соседний аул к дочери. У нее были родные внуки и внучки, но Салавата она любила больше.
Отчим тоже относился к нему как к родному: всюду водил с собой, мастерил ему свистульки и деревянные игрушки. Приляжет днем после трудов отдохнуть – Салават тут как тут. Однако мать предупредила: начнет Шагидулла-атай биться в конвульсиях – сразу отойди от него, чтобы он в припадке нечаянно не задушил тебя. Он при приступах эпилепсии не помнил себя, дергался и корчился, пускал изо рта белую пену. Припадки могли случиться с ним в любое время и в любом месте.
Как-то это произошло с отчимом во время купания. Он задергал руками-ногами и начал тонуть. Детвора с визгом ринулась на берег. А выбравшись, принялись смеяться, показывая пальцем на барахтающегося на мелководье Шагидуллу-атая. А пятилетний Салават, не зная как помочь отчиму, с плачем метался на берегу. Наконец, парнишка постарше отделился от толпы зевак, неспешно вошел в воду и вытащил Шагидуллу-атая. Чуть отлежавшегося отчима вырвало водой, затем он пришел в себя.
