Он с блеском окончил режиссерский факультет ВГИКа, снял пару-тройку фильмов, имевших успех на кинофестивалях, а вот теперь оказался в Париже. Не открой он мне сейчас тет-а-тет все свои тайны, я был бы уверен, что работа в самодеятельном театре – его каприз, желание внести личную лепту в миссию благотворительности и гуманного перевоспитания изгоев общества. Как говорится, век учись…
– Итак, мсье Бессон, – проговорил я, почтительно склонив голову, – стало быть, ты начал работать в театре… Кстати, когда конкретно?
– Да совсем недавно. Этот спектакль – наш дебют, и, сам видишь, кровавый: после премьеры зарезаны три главных героя пьесы. Очень надеюсь, что после этого наш театр не поспешат прикрыть.
– Будем надеяться на лучшее, – я бодро кивнул. – Насколько я в курсе, сегодня утром тебя допросил с пристрастием доблестный комиссар Анжело. Колись: что интересного ты ему сообщил?
– То есть? – Андрей весело хмыкнул, выразительно вздернув брови. – Не хочешь ли ты сказать, что желаешь провести прямо сейчас свой собственный допрос в довесок к полицейскому?
Я лениво усмехнулся.
– Да как сказать. Согласись, если перед тобой вдруг возникает некая загадка, ты желаешь ее разгадать. Разве не странно: для чего кому-то захотелось прирезать трех волхвов? Давай попробуем рассмотреть, как примерно все происходило. Итак, ваш спектакль завершился вчера примерно…
– Ровно в семь-сорок-пять вечера.
Я кивнул.
– Стало быть, практически сразу после завершения спектакля, спустя считанные минуты были убиты трое актеров; причем все трое – по соседству: в сквере и у дверей офиса «Сады Семирамиды», куда наш Пьеро попросту рванул, пытаясь спастись от убийцы. Все трое – в костюмах и в гриме. По всему выходит, что они вместе вышли и куда-то направились – возможно, в тот самый сквер. Но зачем? Кто и чем их туда завлек? Ведь если, не переодевшись и не разгримировавшись, они оказались на улице, то, согласись, похоже, им предложили провести некую фотосессию.
Андрей смотрел на меня с ленивой улыбкой.
– Мой милый, ты полностью повторяешь версию моей любимой газеты «Время» – в сегодняшнем выпуске журналист Пьер Лебланк излагает примерно ту же версию… А сегодня с утра пораньше комиссар Анжело измучил меня вопросами на ту же самую тему – не слышал ли я разговора своих доморощенных артистов по поводу фотосессий и прочего, и прочего, где находился я сам каждую минуту после завершения спектакля – то бишь, есть ли у меня алиби…
Он усмехнулся.
– Сам понимаешь, после таких допросов я могу ответить на твои вопросы легко, потому что знаю ответы чуть ли не наизусть! Итак, спектакль прошел успешно, нам устроили шквал оваций стоя, мы все кланялись на сцене, а потом спустились в зал и вместе со зрителями вышли в холл центра, что перед дверями выхода. Хочу подчеркнуть, что большинство зрителей были свои люди – работники центра и медики клиники при центре. Все хлопали нас по плечам, поздравляли, шутили. Лично я отвечал на вопросы журналистки городской газеты «Паризьен» Катрин Секле, которую специально пригласил на нашу премьеру, потому особо не замечал, кто из актеров где находился и чем был занят. Могу точно сообщить только то, что все три волхва сразу же, выслушав все поздравления публики, удалились – вроде бы переодеваться, за кулисы (это подтвердят все!). А вот когда именно они вновь появились если вообще появились – понятия не имею! Я давал интервью, стало быть, никак не мог исчезнуть вместе с ними, чтобы прибить в сквере. То бишь, у меня железное алиби!
