Представив себя распаренного, после бани, с банным полотенцем на шее, разрумяненного, без подштанников, да и пусть даже в них, чтоб не сгореть от стыда, тем более, когда во всей «красе» не перед бабьём, знакомых или нет, а перед этим мерзким бесплотным и, насколько я знаю, бесполым существом, живущим пока только в моём воображении, снах и нейросети, Фёдорович, если бы глянул на себя в зеркало, то и впрямь покраснел. Казалось бы, в таком возрасте стыд – давно забытое чувство, ан нет.
Но это замечательно, когда за долгие годы жизни, человек не теряет чувство стыда, а стало быть и его совесть на месте, «моль не трахнула» и не покрылся ещё толстой плесенью равнодушия, которая способна тот самый «стыдливый румянец» перекрыть собой, как «бронежилетом равнодушия» и даже душевной чёрствости или пофигизму, как таковому.
«Эта нечистая сила, – стараясь не упоминать того, с кем давеча старому интеллигенту пришлось общаться, хоть и не наяву, упаси, Господи, но не хотелось „это“ до поры, до времени тревожить, „будить лихо“, – как я уже знаю, не такая уж и безобидная. Эта сила – в каком бы внешнем облике не представилась, как бы заигрывающе не общалась, и какие бы, кажущие блага не сулила, нужно „ухо держать востро“, она коварная и, действительно, сила могущественная, коварная, обладающая многими дарами, с прекрасной памятью, которой может позавидовать самый современный компьютер, видоизменяться, как внешне, так и изменять о себе впечатления, внушая веру и убеждая в правоте её высказываний, в благородности её поступков, входить в доверие, затрагивать самые тонкие душевные струнки… – бр-р-р!» – Фёдорович заворчал, затрясся, как от дрожи и замотал головой, как бы пытаясь выбить, выдавить мысли из головы, как воду из сырной закваски через мелкое сито, но увы и ах.
Называй эту тварь по имени, кричи на неё «сгинь нечистая сила», что хочешь делай – она, видя твое раздражение, наоборот, постарается тебя добить, добиться от тебя желаемого результата. Один старается выпить львиную дозу успокоительного средства, другой рюмашку, а вслед другую, для лучшего эффекта, тем самым делая задачу, поставленную сатанинской силой, достижимой. Вы в её власти. И, даже то средство, которым вы пытаетесь прогнать её, возымеет эффект и вы на время забудетесь, у вас появится зависимость, вы будете в подобных случаях чаще прибегать к подобным средствам, вы будете в полной власти нечистой силы.
– Дед! А, дед! Ты с кем там разговариваешь, с годком Саней или дядечкой?
– С нечистой силой, мать, – на полном серьёзе, моментально не переключившись с фантазий на реалии, ответил Кирилл, а потом, ещё раз встряхнув головой, добавил, – с собою, с кем же ещё. Тебе же некогда со мной поговорить. Ты постоянно занята, всё время находишь себе работу. А тут и осталось то всего, с собой разговаривать. Я раньше думал, что в шахматы сам с собой только придурки играют, а теперь их стал понимать. Тут, главное, сам с собой выпивать не начать и следить, чтоб крыша не протекла.
– Да с чего ей протекать. Можно сказать, что новая крыша. Пять лет не прошло, как перекрыли, вернее дом перестроили. Нигде не течёт. Что-то ты темнишь…
– Ничего не темню, но силы тёмные окружают. Если чё, ты за кого будешь, за меня или за них?
– Дед, ты и правда таво.
– Чаво, таво? Сдвинулся, да? Ну есть малежко. Ты права. Потому и сам с собой уже разговаривать начинаю. Ты же молодухой ещё не такие ночные монологи устраивала, разговаривая неведомо с кем. А потом ещё рукой, как хлестанёшь наотмашь. Страх Господень. Но выжил под твоим «артобстрелом».
