– Давай, поймаем попутку. Мы так всю обувь истопчем. Дальше босиком придется идти. – И снова с жалостью и тоской глядит на свою обувь.
– Ты ног не жалей. Босыми придем, в рубище. Примет Он нас. – Уверенность. Бесконечная сила веры. Старик не падает духом.
– Э, дед. Пред светлый лик начальства в таком непотребстве предстать. Скажет, с какого такого болота эти две кикиморы вылезли. Нос от нас отворотит. Пред начальством вид следует иметь дурашливый. Начальство есть глазами. Царь Петр так говорил. А он дело знал. – Бодро шагает. Словно солдат потешного полка перед царем.
– Что за забота. У тебя завсегда дурашливый вид. Хоть как прикидывайся. Всякий отметит: дурак ростом с оглоблю стоит. Вымахал большим, а ума не нажил. – Ворчит Матвей.
– Забот меньше. Ум – мечта дурака. Человеку удача нужна. Фарт. Так поедем, Матвей? До Омска. Нам все едино, где искать. Оттуда самолетом можем на юг податься. Хорошо сейчас на юге. Я бы на Его месте там и устроился. – Артем просто болтал. Особо об юге не думал.
– Поедем. Блаженненький ты у меня. Это когда ума своего не хватает. Устами блаженных с нами и говорит Господь. На юг отправимся, недоумок. – Старик хитро улыбается. Бранится, а обиды на него нет.
Артем с Матвеем остановились на обочине. Парень машет проезжающим машинам. Грузовик пытается остановить. Водитель легковой денег много попросит. Вот и остановился грузовичок.
– Шеф, до Омска подвезешь? Со мной старик. Не видит он ничего. Ему тяжело идти.
– Садитесь. Чего уж там. Довезу. – Видать и вправду есть Бог. Не оставил на дороге.
Завертелись колеса. Дорога побежала вперед. Хорошо в кабине. Сидишь, а деревья и столбы мимо торопятся.
– В Омск то зачем? – Завел разговор Сашка, водитель. – По врачам? Там врачи хорошие. На глаза операции делают.
– От Омска, – ответил Артем, – мы дальше поедем. На юг. Там есть один хороший врач. Нам бы к нему попасть. – Врач, думал Артем, самый лучший, если верить Новому завету. Лечил всех, а они на него донесли. Сдали совету «лекарей». Синедрион, кажется, назывался. Наши больные тоже не прочь донос настрочить.
– Дело хорошее. Многие в Германию ездят или в Израиль. Там медицина еще лучше. И мне когда придется о докторах думать. У водителей часто с поясницей бывает плохо. Издержки профессии. Наши мужики, что постарше, говорят, ты, Сашка, по молодости не чувствуешь. Время придет, всякими мазями будешь спасаться.
– До старости, как молодой, будешь бегать. – Откликнулся Матвей. – Минуют тебя боли в спине.
– Хорошо бы. Мне жена зимой в спину сок редьки втирала. Заботится. У мужика спина, особо в постели, большая помощница. Ты к жене со всей любовью, а тут радикулит и прихватит.
Так и болтали они всю дорогу. Сашка довез их до железнодорожного вокзала.
– Тут вы, мужики, сами решайте, каким поездом ехать. Бывайте. – И уехал.
Вокзал. Люди приезжают и уезжают. Полны своих тревог, радостей, ожиданий.
– Как, Матвей, пойдем искать гостиницу? – Артем слышит, диктор объявляет отправку очередного состава. – На тихом полустанке сойду через десять минут. Поезд умчится с тобой. А искры, вылетая из топки паровоза, гаснут у столбов. В глазах твоих тревожных вспыхивают слезы, а губы шепчут: что мне делать без тебя.
Чуть покривились губы, дернулось лицо. Срывается голос.
– Любишь. Ты мне сейчас мокроту разведешь. Возьми себя в руки, парень.
– Любил. Поздно слезы лить. Не для меня журчат ручьи, звеня алмазными струями. Там дева с черными бровями. Она растет не для меня.
