Оставалось только надеяться, что этот разлом сможет закрыть ребенок. Старая госпожа сказала:
– Ладно, взгляни-ка лучше на своего сына. Фуканъань… Фуканъань…
Все расступились, пропуская маленького мальчика.
На вид ему было года два-три, на нем был голубой парчовый халат, а на голове – шапочка с ослепительно сияющим шариком. Когда малыш подошел и, задрав голову, застенчиво взглянул на него, его прекрасные глаза живо напомнили Фухэну глаза императора Хунли в юности.
Фуча почувствовал, что сердце его пронзила игла. Он повернулся к матери.
– Матушка, мне нужно еще во дворец для доклада, поэтому я не могу задерживаться. Вечером я заеду еще, и мы побеседуем. Хорошо?
Для таких людей, как семья Фуча, дела империи всегда были превыше семейных. Старой госпоже оставалось только кивнуть:
– Не задерживайся! Хватит тратить все свое время на дела страны, найди немного и для жены с сыном.
Фухэн принужденно кивнул, проводить время с этим ребенком и его матерью ему совсем не хотелось. Попрощавшись с матушкой, он тут же собрался уходить, словно за ним по пятам гнались страшные бедствия.
– Постой, – окликнуло его одно из бедствий. – Фухэн! – Эрцин была тщательно накрашена, но толстый слой пудры и яркие румяна не могли скрыть злость в ее улыбке. Она подбежала и повисла на нем, не давая пройти. – Это ведь твой сын, так почему бы тебе не приглядеться к нему получше?
С этими словами она снова подтолкнула вперед Фуканъаня.
Фухэн снова двинулся к выходу. Ему совсем не хотелось смотреть в эти знакомые глаза.
– Я, знаешь ли, чуть не умерла в особняке во время родов, – проговорила жена с улыбкой. – А теперь у тебя не найдется для меня даже пары слов извинений?
Фухэн холодно ответил:
– В особняке были врач и повитуха.
Он ненавидел ее за измену, за то, что она обманула Хунли и обзавелась запретным ребенком. Но даже после всего этого он не стал избавляться от нее, решил, пусть живет в свое удовольствие, ест и пьет вдоволь и ни в чем не знает недостатка, только одного он ее лишит: свободы.
Но Эрцин не помнила того, что он щедро давал ей, зато хорошо понимала, чего у нее не было.
Возможно, поэтому она считала, что неблагодарный муж заслуживал мести и бесконечных придирок.
– Мне нужнее было внимание мужа. – Она еще сильнее прижалась к Фухэну, требуя того, чего так страстно желала, – любви.
Он оттолкнул ее.
– После того, что ты сделала, Фуча Фухэн тебе больше не муж.
– Ты не можешь быть со мной таким бессердечным.
– Думаешь, я оставил тебя при себе, потому что питаю к тебе какие-то чувства? – В глазах Фухэна не было ни капли тепла, когда же его взгляд переместился на Фуканъаня, лицо его приняло сложное выражение. – И все же ради этого ребенка прошу: довольно. Ты его родила, так будь ему достойной матерью.
Мальчик задрожал, спрятался за Эрцин и стал разглядывать его из укрытия.
Фухэн смотрел на него.
Он не мог дать ребенку отцовской любви, он даже не знал, как сможет смотреть на него в будущем. Вздохнув про себя, он развернулся к выходу. За его спиной раздался холодный смех Эрцин:
– Торопитесь во дворец, чтобы увидеть Вэй Инло, господин Фуча?
Фухэн не обращал на нее внимания.
– Ой, что это я такое говорю! – Эрцин повысила голос. – Теперь ведь нельзя называть ее вот так запросто, она же сейчас младшая супруга Лин!
Молодой воин остановился и резко обернулся.
– О чем ты?
Супруга не торопилась отвечать, вместо этого она наклонилась и взяла на руки сына – два великих бедствия, большое и маленькое, вместе смотрели на Фухэна, невыразимый стыд, невысказанный позор.
