Данте перекинул ногу на ногу и решительно на>чал—>:Тебя, несомненно, заинтересует то, что я хочу сказать. У меня есть к тебе предложение, скажем так, деловое предложение. Это будет выгодно для нас обоих. Но больше всего для твоей бабушки.
– Моей бабушки?
Официантка с вчерашней вечеринки недоверчиво смотрела на него.
– Да, – сказал он. – Выслушай меня.
Он увидел, как она нервно схватилась рукой за открытую дверь, как будто ища опору. На девушке были темные домашние штаны с вытянутыми коленями, поверх которых она надела большой, свободный и совершенно бесформенный свитер. Ее темные волосы собраны в хвост и совершенно не украшали ее лицо.
Данте пронзила вспышка жалости. Он знал, что существует много причин, по которым женщины пренебрегают своей внешностью или чрезмерно много едят, находя в еде утешение. Конечно же, он допускал, что молодая женщина, которой, по его оценке, было около двадцати пяти лет и которая проводила свои дни, ухаживая за пожилой женщиной с усиливающейся деменцией, имела свои причины искать утешение там, где могла его найти.
Особенно когда ей грозила потеря дома.
Он увидел, как что-то изменилось в ее лице, и тут же отвел взгляд в сторону. Было очевидно, что ей не нравилось, что гость ее так пристально разглядывает.
Данте почувствовал, как его снова охватила волна жалости. Затем он отбросил эмоции в сторону.
Пора заняться делом.
И совершенно определенно пора взять себя в руки.
Конни стояла, держась за дверь, в то время как человек, который с таким же успехом мог прилететь с другой планеты, где жили только прекрасные люди, или действительно шагнул в гостиную прямо с киноэкрана, начал излагать свои мысли.
И пока тот говорил, она поняла, что не верит своим ушам. Потому что то, что он говорил, было просто невозможно. Безумно. Абсурдно. Нелепо. Невероятно. Нереально.
Наконец он замолчал. Конни смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Невозможно было поверить в то, что она только что услышала.
– Итак? – спросил он.
Лицо его было бесстрастным, и она не могла понять почему.
– Вы не можете говорить серьезно, – слабым голосом прошептала она.
Что-то изменилось в его глазах – глазах, в которые она не могла смотреть, поэтому постоянно отводила взгляд.
– Это вполне разумное предложение, – последовал ответ.
Конни собиралась возразить. Но мужчина снова заговорил спокойным, ровным тоном, и ей показалось, что он заставлял себя говорить.
Она почувствовала, как у нее в горле нарастает ком, и поняла почему. Конечно, он заставлял себя! То, что он только что сказал ей, говорят любой женщине на земле, но не такой женщине, как она.
Как это часто случалось, Конни почувствовала, как краска начала заливать ее лицо, и она потупилась. Как она ненавидела себя за это, просто ненавидела!
Как дурочка, покраснела в присутствии такого человека…
Прекрасный итальянец поднялся. Он был высоким, и низкие балки, проходившие по потолку всего коттеджа, располагались в опасной близости от макушки.
– Я оставлю тебя все обдумать, – произнес он, и взгляд, который он бросил на нее, был таким же холодным и безразличным, как и его голос.
Данте полез в карман пиджака, и Конни заметила бледно-серую шелковую подкладку. Красиво скроенный пиджак идеально сидел на его стройной фигуре, как и его смокинг накануне вечером. Он вытащил визитку и протянул ее девушке двумя пальцами.
– Советую тебе проверить мои данные – при таких обстоятельствах это было бы разумно. И тогда, пожалуйста, обдумай то, что я сказал. Но я не могу уделять этому вопросу много времени. Твое решение мне нужно к концу недели.
