–О, господи…,– снова простонал Баишев и, закрыв глаза, уткнулся лицом в подушку.
Коновалов тем временем сделал глоток виски из очередной недопитой бутылки и, устроившись в кресле перед телевизором, как обычно стал бессистемно щёлкать пультом. На одном из новостных каналов он с удивлением увидел обнесённый сигнальной лентой сквер, бронзовый бюст Честертона и накрытый синим полиэтиленом кусок асфальта. Коновалов прибавил звук и отложил пульт в сторону. В кадре появилась надпись “Breaking news” и, стоящая возле ограждения взволнованная женщина-репортёр с микрофоном в руке.
–Мы ведём наш экстренный эксклюзивный репортаж из города Мэтфилд. Ещё вчера на этом самом месте,– взволнованным голосом начала она и указала на расстеленную синюю плёнку,– стояла скамейка, на которой в бессознательном состоянии были обнаружены русский шпион-перебежчик Андрей Осокин и его дочь Катарина. По словам медиков, они были отравлены каким-то неизвестным ядом. Судя по тому, что сквер был немедленно закрыт и подвергся тщательной дезинфекции, а скамейка увезена на экспертизу это было какое-то очень сильное и опасное отравляющее вещество. Два года назад Осокин и несколько обвинённых в шпионаже российских физиков были обменяны на задержанную в США группу русских нелегалов. После своего освобождения Осокин поселился в Мэтфилде, получил работу в Ост-Индском колледже и иногда читал лекции для наших спецслужб. Скотланд-Ярд не исключает, что его отравление – это тривиальная месть со стороны Москвы.
–Выключи этот бред,– затыкая уши, жалобно попросил Баишев.
–Это не бред – это реальность. Похоже, наша миссия завершена досрочно,– мрачно резюмировал Коновалов.
–Ты думаешь, это и есть тот крендель, из-за которого мы пьём здесь уже четвёртый день?
–А ты думаешь, что Мэтфилд битком набит нашими людьми?
–Я ничего не думаю…
В телефоне Коновалова пискнула СМС-ка. Он прочитал сообщение и многозначительно покачал головой.
–У меня заболела дочь. Надо срочно возвращаться ближайшим рейсом.
–Какое счастье,– не к месту радостно улыбнулся Баишев и сбросил с головы мокрое полотенце.
Глава 3. Пробуждение.
Ночное тёмно-синее небо стало понемногу голубеть и на его фоне проступили чёрные очертания далёких гор. Понемногу заснежено-белые вершины обрели розоватый оттенок, а потом из-за них вырвалось невыносимо-ослепительное солнце. От его испепеляющего света Андрей Осокин зажмурил глаза и застонал. Тут же раздались тихие лёгкие шаги, и молодой женский голос доверительно-вежливо спросил:
–Мистер Осокин, как вы себя чувствуете?
–Никак,– неопределённо просипел тот и ещё раз попытался открыть глаза, но отвыкшие от света зрачки не воспринимали даже полумрак реанимационной палаты.
Осокин снова зажмурился и стал прислушиваться к своему организму. Казалось, что не было ни ног, ни рук, ни туловища. Оставался только затуманенный мозг, в котором калейдоскопом крутились, казалось бы, давно забытые афганские пейзажи. А ещё были противный кислый привкус во рту, тошнота и неприятное першение в горле. Казалось, что кто-то засунул ему в гортань гибкий резиновый шланг. Осокин попытался прокашляться, но у него ничего не получилось – дыхательные пути не слушались и жили какой-то своей особенной жизнью.
–Что со мной?– чужим свистящим голосом спросил он у своей невидимой хранительницы.
–С вами всё в порядке. Вашей жизни ничего не угрожает,– профессионально успокоил его вкрадчивый женский голос.
