Полет бабочки. Путь наших детей - страница 3

Нинель обхватила кобылу руками, зарылась носом в ее гриву и закрыла от счастья глаза: «Малышка. Это ты! Конечно, это ты. Где же ты была, моя дорогая? Ма-лы-ы-ышка. Если бы только знала, как я соскучилась».

Кобыла качала в ответ головой и, казалось, могла бы заплакать вместе с Нинель, если б умела. Она молчаливо стояла, как всегда, рядом и преданно искала мордой ее руку.

«Ну вот, теперь у меня есть настоящий друг. Ты не оставила меня одну, спасибо тебе». – Девочка жалась к лошади всем своим угловатым тельцем и гладила, гладила ее гриву.

Рис. 3. «Малышка и Нинель»

Пробежав касанием руки вдоль лошади, Нинель сходу нашла нужный приступок, подвела к нему лошадь и легким скользящим движением уже привычно перебросила ногу на нее.

«Ну, давай оглядимся. – Нинель рывком подала корпус вперед, слегка ударив ногами по бокам лошади. – Но-о!»

Послушное тело большого животного под ней начало раскачиваться, ускоряться и рывками перешло в галоп. Волосы Нинель, растрепанные от врывавшегося в лицо ветра, перемешались с густой гривой Малышки. Движения Нинель, сидящей верхом, попадали в такт движениям бегущей лошади, и, казалось, они абсолютно сливались по принципу одного существа. Теперь это была не боявшаяся каждого шороха девочка, а уверенная, с сильным взглядом и гордой осанкой, Нинель. Шумно забирая ноздрями на бегу воздух, лошадь послушно вторила своей наезднице и старательно била копытом. Когда они выбрались за город на вершину ближайшей горы, чтобы осмотреться, вечер уже занимался и обещал быть, как и прошлый, холодным. Она осмотрела город. Он обвивался вокруг высокого склона, ластился к его ногам, огибал его и был похож за каменную реку из домов, дорог и не горевших светофоров. Он не пестрил светодиодными огоньками и разноцветными рекламными полосками, а неподвижно погружался в вечерние сумерки, натягивая на себя покрывало из перистого тумана.

«И ему холодно», – подумала Нинель, растирая руками озябшие плечи». Нет, так не годится! – Нина рывком встала и обняла «боевую подругу». – «Я здесь замерзну. Я не могу ночевать здесь. И ты меня не согреешь. Надо возвращаться. По крайней мере, до завтра».

Она поцеловала кобылу в шершавую щеку и похлопала по покатым бокам: «Ну, родная, едем!»

Эта была долгая ночь. Когда Нинель добралась до своего нового дома, было уже далеко за полночь.

«Эх, – спрыгивая с лошади, сказала Нинель, – все, чего хочу, так это горячего чая и вчерашних котлет. «Она повернулась лицом к лошади и, как будто та разделяла ее монолог, повторила: «Все что хо-чешь за кот-ле-ты. И теплое одеяло». Она отпустила Малышку в приволье, похлопав рукой по спине, и направилась в сторону дома.

«Юг. Юг, – буркнула Нинель, – а вечером холодно как в холодильнике».

Открыв скрипучую дверь темного подъезда, Нинель остановилась. Странное и знакомое чувство заставило ее замереть. Своим затылком, спиной и даже пятой приятностью она чувствовала и даже знала, что сейчас и именно сейчас на нее пристально, словно в прицел, смотрит не одна пара глаз. Этот необычный, но все-таки дар Нина когда-то успешно применяла в школе при списывании. Она безошибочно определяла удачный момент для шпаргалок. Так и сейчас. С любопытством повернувшись носом через плечо, она увидела, как со всех сторон ее вчерашние соседи тихо, но решительно направляются к ней и окружают ее.

«Бежать не стану, – что-то решилось внутри. – Не стану, и точка».