Полет длиною в жизнь - страница 3

Обеспеченный, уверенный в себе, успешный адвокат, он был красив зрелой мужской красотой. Волосы уже начали седеть на висках, но Андрей Викторович, загадочный и немногословный, всегда изящно со вкусом одетый, со стройной фигурой, моложавый, был под пристальным вниманием многих местных девушек. Его подстерегали в ресторанах, где он бывал с друзьями, заучивали стихотворения его любимого Бродского, чтобы при возможности произвести впечатление, пытались, как бы случайно, попасться на глаза, когда он гулял вдоль моря… У него случались романы, но они никогда не перерастали ни во что серьезное. На душе у Андрея Викторовича было пусто. Андрей Викторович грустил…

В то утро он пришел в офис чуть позже обычного, поздоровался с секретаршей, и она отдала ему разобранную почту. На отдельном листке бумаги были записаны звонки. Один из номеров и сообщение привлекли его внимание. Три звонка были из Нью-Йорка. Сообщение от Марии Томпсон. Томпсон? У него кольнуло сердце – фамилия Оливии. В сообщении – просьба срочно перезвонить по оставленному номеру телефона.

Он разнервничался. Прошло много лет. Почему другое имя? Что могло случиться? Сердце громко стучало, и он удивился, как мгновенно нахлынули воспоминания. Все утро он был занят с клиентами, отчаянно пытаясь отвлечься, к обеду не выдержал и сдался. В Нью-Йорке было раннее утро, но ждать больше он не мог.

После первого же сигнала ответил сонный женский голос. Он представился. Она тоже и, перейдя на русский с акцентом, рассказала о своей маме, Оливии Томпсон, которая шесть месяцев назад попала в автомобильную катастрофу и погибла. Вчера открыли ее завещание. Вместе с ним у адвоката хранилось письмо матери к Андрею, в котором та рассказывала о своей беременности. Замуж мама так и не вышла. Просто родила девочку и назвала ее Мария, Маша, и она – его дочь.

Андрей растерянно молчал, а она после затянувшейся паузы тихо попрощалась.

Все, что происходило в последующие дни, он помнил с трудом. Растерянность, боль, радость, горечь, удивление – все смешалось. Счастье его мамы, отчаяние жены отодвинулись на второй план. Андрей все время хотел разговаривать с Машей и звонил ей по многу раз в день.

Чуть больше месяца ушло на то, чтобы получить визу и улететь в Америку.

Таможенный контроль прошел быстро и Машу узнал мгновенно. У выхода из багажного отделения стояла воздушная девушка, с глазами его мамы – ярко-голубыми, выделяющимися на загорелом лице. Первые минуты встречи, смущение и взгляды украдкой… Одинаковые родинки у обоих – на правой щеке, светлые волосы, нос – кажется, тоже его… а вот фигура, манера забрасывать за ухо выбившуюся волнистую прядь – мгновенно напомнили ту, с которой Андрей провел сказочные итальянские каникулы.

Она привезла Андрея домой и, смущаясь, предложила остановиться у нее. Он с радостью согласился, хотя была заказана гостиница. Потом она ушла на кухню готовить завтрак. Андрей огляделся. Гостиная была солнечной. Он не сразу заметил фотографию, которая висела с правой стороны от окна. Когда подошел ближе, сердце замерло. Двое танцевали под проливным дождем на площади Сан-Марко в Венеции. Как же он был счастлив тогда!

Дочку он стал называть Машей, и они легко нашли дорогу друг к другу. Она неплохо говорила по-русски. Все вспоминала, как мама настаивала, чтобы она изучала его в школе, университете. Подруги удивлялись ее выбору, в основном изучая испанский, который так распространен в Америке.