До Юлькиного дома надо было ехать целый час на вонючем автобусе. После бессонной ночи, кофе и сигарет меня мутило, думала, вот-вот вырвет. При этом безумно хотелось курить. Но я терпела, зная, что станет еще хуже.
От автобуса пришлось еще минут десять идти пешком, и прогулка пошла мне на пользу. От свежего воздуха тошнота исчезла, прояснилась голова. Дом, где жила Юлька, оказался небольшим двухэтажным деревянным строением, крашенным желтой краской. Выстроенный вскоре после войны, он очень напоминал барак. Как можно жить в таком?
Я вошла в подъезд, поднялась на второй этаж. Обшарпанная общая дверь, которую я хотела открыть ключом, оказалась незапертой, за ней шел длинный, узкий коридор с потертыми дощатыми полами. В темноте были видны двери жилых комнат. Самая настоящая коммуналка. Я и не думала, что они до сих пор сохранились.
Разумеется, табличек на дверях не было. И хотя Юлька написала на листочке «квартира 10Б», я понятия не имела, как определить, где А, где Б, а где В. Все три выходящих в коридор двери оставались безмолвными, никто не показался из них, когда я вошла в квартиру. Так что спросить было не у кого. Я в растерянности прислонилась к стене, не зная, что делать.
Внезапно за одной из дверей, ближней к выходу, послышались шорох и чьи-то шаги. Я решила было постучать туда и спросить, где живет Юлькина мама, потом вспомнила, что не знаю Юлькиной фамилии. А для чего, собственно, дала мне Юлька ключи? Разве ее мать сама не может открыть? Значит, не может. Значит, парализована. Потому и дала мне Юлька ключи. Но если Юлькина мать не может двигаться, то шорох и шаги в ближайшей к выходу квартире означают, что там живут Юлькины соседи. Я приободрилась, надеясь, что методом исключения смогу найти нужную дверь.
Вытащив из сумочки ключи, я стала их рассматривать. Ключей было три. Один большой, старый, с пятнами ржавчины, был, несомненно, от входной двери. Два других, поменьше, поблескивали и имели замысловатую бороздку. Такая бывает далеко не во всех замках, решила я и стала обследовать вторую дверь, между кухней и комнатой – может, к ней подходят ключи. Но при ближайшем рассмотрении обнаружила, что на ней вовсе нет замка. А в косяке торчат три ржавые шляпки больших гвоздей. Вторая дверь была наглухо заколочена. Там никто не жил. Тогда я решительно подошла к третьей, ближайшей к кухне двери. Ключи были от нее, и я без труда открыла.
В нос ударил тяжелый спертый воздух. Чем только здесь не пахло. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Видимо Юлька, чтобы заглушить зловоние немытого разлагающегося тела, регулярно обрабатывала комнату французскими духами. Но тонкие дорогие ароматы не уничтожали зловония, наоборот, от этой смеси запахов невозможно было дышать.
В комнате царил полумрак. Заглянув, я обнаружила, что шторы плотно задернуты и солнечный свет едва пробивается сквозь них. Постепенно глаза привыкли к полумраку, и я разглядела довольно просторную, с высокими потолками комнату, большой обеденный стол у окна, шкаф, тумбочку, на ней телевизор. У стен друг против друга стояли две старинные, с высокими резными спинками кровати. Одна, видимо, Юлькина, сейчас пустовала. На другой лежала женщина. Едва я вошла, как услышала тихий стон. Затем едва слышный голос:
