– Какой Жорик?! – взвыл блондин. – Я принц! Вальдор Зулкибарский, и никто мне не платил! Меня в мышь превратили, и я долго искал ту, что меня расколдует.
– Ну-ну, еще скажи, что я прекрасная принцесса, которую похитили в детстве цыгане и подбросили моей маме. И выросла я, не зная, кто я такая на самом деле, а теперь, когда я расколдовала тебя, мы отправимся в твое королевство, поженимся, будем жить долго и счастливо и умрем в один день.
– Не поженимся! – в ужасе заорал он.
– А чего так? – развеселилась я.
«Принц» растерянно захлопал ресничками, силясь, вероятно, подобрать наименее обидное обоснование своему нежеланию сочетаться со мной законным браком. Я терпеливо ждала. Наконец, его осенило:
– Я не в твоем вкусе.
– Зато ты наследный принц, а я не прочь стать королевой.
Я, само собой, шутила. Не верю я, что этот чудик – принц, но он всерьез ужаснулся и возмущенно заорал:
– Да ни за что!
– Сумасшедший? – предположила я.
Принц обиженно уставился в пол и хмуро пробормотал:
– А ты тогда кто?
– Ну, я, в отличие от тебя, не думаю, что я принцесса, – напомнила я.
– Потому что ты не принцесса. А я принц и… и я не знаю, как тебе это доказать!
– Ну, например, покажи своего белого коня, – предложила я.
Кажется, он не понял, что я над ним издеваюсь, и серьезно ответил:
– Нет у меня никакого коня, я же мышью был.
– Чем докажешь?
– Что?
– Что был мышью.
– А кого ты целовала, а? Кого? Не мышь?
– Я думаю, что мне все это приснилось. Не было никакой мыши.
– Не приснилось! – кажется, блондин начал закипать. – Не приснилось тебе это! Был я мышью! Был! И… и наглотался у тебя за диваном пыли. У тебя здесь когда-нибудь убираются?
Тут уже настала моя очередь закипеть:
– А тебе какая разница? Тоже мне, чистоплюй нашелся. Не устраивает, сам бери пылесос в зубы и вперед, за уборку.
– Кого в зубы? – на физиономии липового принца такое недоумение появилось, что я даже поверила, что он впервые про пылесос слышит, но меня не так просто обмануть наивной мордой лица.
– Это что типа принц, да? Типа с пылесосом не знаком? Голубые крови, рожден с золотой ложкой в зубах, так что ли?
– С какой ложкой? – блондин окончательно ошалел от моего монолога.
Ну что ж такое делается-то, а? Я ни одного матерного слова не сказала, а ему уже взбледнулось. Прямо-таки тоска зеленая. Пауза томительно продолжалась, грозя перейти в мордобой.
– А у тебя за диваном кулончик золотой лежит, – вдруг задумчиво произнес блондин.
– Не ври! – разозлилась я. – Я его везде искала. И за диваном в том числе. Нет его там и быть не может. Это Стасик, хрен моржовый, стырил, уходя!
– Так за диваном ты бы и не увидела, он в щель между половицами упал.
Вальдор
Поверьте, я многое могу вынести. Я не ожидал, что столь многое, пока меня в грызуна не превратили. Я почти смирился с тем фактом, что меня целовало костлявое, как смерть и странное, как привидение, подобие женщины с глазами разного цвета. Не просто разного, а кардинально друг от друга отличающегося – один голубой, другой – ядовито-желтый. Я уже не вздрагиваю, услышав очередное «растудыть-твою-тудыть». Может быть, здесь это модно. Я лоялен к этой… девушке… до тошноты. В конце концов, она меня спасла, и я, в принципе, могу быть благодарен.
Но тут девица, которая, судя по частым упоминаниям всяких жориков-стасиков, вовсе и не девица давно, на что чародей в свое время мне намекал, делает то, что наши придворные дамы себе никогда бы не позволили. Она отодвигает диван от стены. Сама! Своими руками! Нет, я не спорю, возможно, мебель в этом мире сделана из легкого материала, но чтобы дама занималась столь неблагодарным делом. Я потрясен до глубины души. Я таил надежду, что расколдовала меня благородная девица… хотя и со странностями, но все же благородная. Аристократка! А тут такое дело, раз тяжелым трудом заниматься не брезгует, стало быть, и кровь ее не то что не голубая, а вообще неясная какая-то кровь. Вот удружил, маг проклятый!
