– Положительно, вот уже целую неделю почти, невозможно отобедать без этой особы! – сказал майор Ортель.
– Но! Господа! Господа, это лишь завязка! – кричал улан, – развязка впереди! Дело в том, что только нынче явился упомянутый ротмистр де Брессак, мой сослуживец, и все последующее известно мне от него лично! Так вот, едва оправившись от раны, с перевязанной грудью он помчался назад, к предмету своей внезапной необоримой страсти – его встретили запертой дверью! Каково же было его удивление, когда в ответ на бешенный стук и угрозы, дверь внезапно распахнулась и перед моим другом предстал новый соперник – лицо столь значительное, что я не рискну назвать его здесь… Но в таких летах, что… довольно странно было бы предположить, что его могут заинтересовать подобные вещи. Мой друг ретировался, и был безутешен до сегодняшнего утра, пока ему не сообщили через третьих лиц, что после того у его предмета объявился – и не без успеха, еще один воздыхатель, на этот раз попроще, какой-то фельдфебель из фуражиров, ничтожество, с буквой «Т» на кивере, изуродованный чахоткой, который – подумайте только! – прибыл в гостиницу, чтобы уладить дела с кормом для лошадей!
Раздались возмущенные голоса – лучшие чувства присутствующих были задеты. – Невероятно! – воскликнул майор Ортель, – невероятно и недоступно пониманию, с чем мы имеем тут дело! Крайняя развращеннось, или… быть может…
Нет, положительно, не слыхал ничего подобного!
– Позвольте! – перебили его, – Дама высшего света! Возможно ли?
– Да кто вам сказал – высшего света? Есть такие дамы, которых примешь и за герцогиню, а между тем это…
– Вздор, вздор, господа! – а ее бриллианты? А выезд? Да таких лошадей я не видывал и в Мадриде! А ее манеры не оставляют никакого сомнения… Известного свойства аппетиты еще можно понять – дело тут не в высшем свете, но больной чахоткой фельдфебель? Подумайте – ведь это простой мужик! – Но кто же она в конце концов! Неужели до сих пор неизвестно?
– Известно! Так вот, господа, ротмистр де Бриссак почти уверен, что это это…
– Графиня де Риенци! – закончил за него маркиз Парни.
– Как, вы уже слыхали? Но от кого? Когда? – воскликнул пораженный поручик.
– Слыхал еще год назад, в Милане, представьте себе… Графиня де Риенци! Едва только вы заговорили об этой вашей «инкогнито», как уже знал, что не ошибусь! Подобного рода скандалы весьма трудно скрыть…
– Вот вы давеча говорили об авторитете церкви, пошатнувшемся в Европе, в связи с… со времени столь печального. Не является ли это причиной – пусть и косвенной, влияющей на поведение некоторых особ… – глубокомысленно изрек вдруг молчавший на протяжении всего обеда фон Буслов.
– А я как раз думал о муже этой особы – вообразите, а? – гусарский поручик Перен засмеялся вдруг весело и звонко.
– Так вы находите это смешным? – спросил некий господин в мышиного цвета пелеринке, не отрываясь от газеты.
– Во всяком случае я не хотел бы оказаться на его месте! – отвечал поручик.
– Как знать, – возразил Парни, – быть может, это оказалось бы для вас высокой честью!
– Что? Честью? – поручик заметно смутился, – но позвольте узнать, каким же это образом?
– Таким образом – отвечал Парни, что графиня де Риенци – урожденная Браганца-и-Чаккони, чей род по материнской линии восходит к Франциску Первому. Ее личное состояние составляет четырнадцать миллионов франков, не считая недвижимости: дворцов, вилл, а также земельной собственности в Европе и колониях. К тому же вы бы стали родичем архиепископа Тосканского и приятелем кардинала Гоцци.
