– Ну спасибо.
– Нет, ну… – снова оперся о парту я. – Просто реально, Жека… – я пытался подобрать слова, но в голову ничего так и не пришло. – Ладно. Ладно, давай попробуем просто поговорить. Обсудим ситуацию, все дела.
– Ничего себе ты парламентер, – с преувеличенным почтением покачал головой Женя.
– Ну дык, – кивнул я. – Есть другие варианты?
Других вариантов пока не придумалось.
Однако прибегать к моему гениальному плану не пришлось. После уроков Саша сама к нам подошла.
– Встретимся на улице, ладно?
Мы растерянно кивнули, и она скрылась за дверью.
– Работает! – победно сообщил Жеке я, на что он ответил непонимающей улыбкой.
Мы встретились на улице, как она и сказала. Саша стояла в теплой осенней куртке и симпатичной желтой шапке с помпончиком. Выглядела она как из рекламы какого-то товара, где показывают счастливую семью, резвящуюся в сугробах. На контрасте с ней мы выглядели странно. Жека, с его короткой курточкой и капюшоном вместо шапки, и я, в старом пальто, без шапки, но зато с шарфом. Компания как на подбор.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, Саша начала:
– Глупо получилось…
– Хреново получилось, – без обиняков вывалил Женя.
– Кхм, – прервал его я. – Просто никто такого не ожидал.
– Угу, – Саша закусила губу. – Блин, простите. Я не хотела на вас кричать. Просто я была… расстроена.
– Ничего, – примирительно улыбнулся я. Она ответила на мою улыбку.
– И тебя придурком называть не хотела, – обратилась Саша к Жене. – Вырвалось.
– Вырвалось или ты так не считаешь? – поднял бровь Жека. Она засмеялась и обняла его.
Пока они обнимались, я неловко стоял рядом с натянутой улыбкой, притворяясь, что меня позиция третьего лишнего совсем не обижала.
В тот день мы разошлись по домам, договорившись встретиться завтра на выставке. Об Олеге никто решил не упоминать.
Выставка была посвящена одному художнику-абстракционисту, имя которого я не запомнил. Абстракционизм ни я, ни Жека с Сашей не понимали, так что было не очень-то и интересно. Мы пошли на нее только потому, что она была бесплатной. Проходила выставка в торговом центре, поэтому после нее мы собирались пошататься по нему.
Обходить галерею за десять минут было как-то невежливо, поэтому мы стояли и всматривались в каждую картину, пытаясь отыскать хоть какой-то смысл во всех этих линиях, загогулинах и, не сочтите интеллектуалом, абстракциях.
– Может это типа символизирует вечность? – предположила Саша. – Ну знаете, спираль и… – она замолчала, не придумав, чем еще эта мазня может символизировать вечность.
– Думаешь, она вообще что-то символизирует? – я наклонил голову, как сова, пытаясь придать хоть какой-то смысл картине.
– Не понимаю я абстракционизм, – вздохнул Женя.
После выставки, мы купили по молочному коктейлю и сидели у фуд-корта, который был расположен рядом с детским лабиринтом, и смотрели на ползающих по нему, собственно, детей.
Обсуждение каким-то макаром ушло в параллельные вселенные в стиле Рика и Морти. Но нас снова прервали.
Если бы мне каждый раз давали сто рублей, за мысленное оскорбление Олега, я был бы миллионером.
Он подошел к нам с большим букетом цветов и сел рядом с Сашей на корточки. Все трое, мы были в растерянности, а Саша, к тому же, в смущении.
– Прости меня, пожалуйста! – сказал Олег. – Не знаю, что на меня нашло. Я не знаю, почему так сказал! Прости!
– Олег, встань… – тихонько попросила Саша.
Все взгляды снова были обращены на нас. Саша то и дело украдкой озиралась, стесняясь такого внимания со стороны прохожих.
