Точно также мерзли ноги в детстве, когда она жила летом у бабушки, как бы жарко не было днем, ночью прохлада из леса окутывала дом, пробиралась в сени, холодила пол в сенях, и прежде чем выбежать на крыльцо нужно было пробежать по ледяным половицам, ноги мерзли, но тогда это было даже весело. Такая холодная прелюдия перед первым поцелуем солнца, лучи которого уже золотили деревянную обрешетку крыльца.
Саша хорошо помнила бабушку, щедрую на улыбки, богатую на разные присказки и истории. Приезжая к ней, девочка попадала в совсем другой мир, жившим по своим сложившимся издревле устоям. Лес охранял леший, бабушка показывала внучке, где нужно оставить пирожок, чтобы задобрить лесного хозяина, чтоб не осерчал, не запутал тенистой тропкой доверчивого путника, не завел в болото. Она клала подношение на мшистый пенек и приговаривала:
– Не обижай, Сашеньку! – улыбалась в ладошку и вела внучку в чащу, где были заросли крупной и ароматной малины, собирали в эмалированный бидончик, привязанный марлей на шею, а потом, вернувшись бабушка заливала малину молоком в глубокой миске, сыпала сверху сахара от души. И это было самое вкусное, что можно только было себе представить.
А каждый вечер, перед сном бабушка ставила в уголок блюдце с молоком:
– Это для домового, Федюшки нашего, – и мягко улыбалась, сыпала загоревшей усталой рукой туда крошки от хлеба, испеченного накануне. – Пусть принесет тебе добрые сны.
Бабушка укрывала Сашу, подтыкала одеяло, ласково целовала в щеку и выходила, оставляя приоткрытой щелочку в двери, чтобы теплый свет падал косой чертой на деревянный пол, рождая ощущение защищенности и спокойствия. А утром девочку будил запах блинчиков или оладушек, она вскакивала и бежала на кухню, где раскрасневшаяся бабушка уже стояла у плиты. На столе в хрустальных розетках стоял мед и черносмородиновое варенье. Нигде Сашеньке не было так хорошо, как у бабушки. Она умерла, когда девочке было 7 лет. Они не успели попрощаться, всё произошло очень быстро. Врач сказал, сердечный приступ.
За окном робко пробивался серый свет. Утро еще только вступало в свои права, дома и деревья были похожи на собственные тени, только силуэты набросанные штрихами умелой кисти. Детали проявятся часа через полтора.
Пора было собираться на работу. Саша наспех накинула на плечи махровый халат и быстро проскочив густую темноту маленького коридора, не глядя в угол, закрылась в ванной. Она включила воду, вывернув барашек горячей до упора – рано утром вода нагревалась очень медленно, и стала ждать, пока температура струи станет комфортной для принятия душа. Задергивая штору, взглядом проверила, что закрыла замок на двери.
Вода лилась на макушку, гладила по плечам, расслабляя напряженные мускулы. Саша прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, окутывавшим тело. Но не стоит закрывать глаза надолго.
Шторка с зелеными и черными смешными медвежатами зашевелилась, растягиваясь волнами, Саша вздрогнула. Влажная ткань потянулась к ней, словно пытаясь обнять. “Это просто пар! Успокойся!” – она отдернула шторку, сбоку, чтобы вода не брызгала на пол. Пусто. Только висит полотенце, которое она сама же только что принесла сюда. Ей неожиданно стало смешно, она истерично хихикнула и попыталась успокоиться.
Набрала полные горсти воды и плеснула на лицо, смывая остатки ночного кошмара. Потянулась, наклонила голову вправо-влево, хорошо растягивая сухожилия на шее. Густо натерла мочалку куском мыла. По ванной разошелся успокаивающий запах летних трав с ноткой лемонграсса.
