– Да, господин Даллес, да! Каждый устраивает свой мир, как может, и как лично его мир этот устраивает. Как он его понимает и воспринимает. Так вот, Ангел Бош, – он всегда говорил о себе в третьем лице, – понимает его так, как понимает. Зато в любое время вы можете обратиться к добряку Бошу за помощью и советом, а возможно, и за спасением. Да, и за спасением – тоже. Помня при этом, что более надежного человека у вас под рукой попросту нет. И вряд ли когда-либо появится.
– Ваши заверения звучат для меня, подобно клятве преданности неким тайным идеалам.
– Причем вполне конкретным идеалам, сэр, – уточнил Бош. – Вы, конечно, можете сослаться на то, что рядом с вами неотступно находится лейтенант Дэвисон, – присутствие при этом разговоре самого лейтенанта его ничуточку не смущало. – Того самого, который вместе с сержантом Кардом занимается «этнополитической фильтрацией» прибывающих к вам агентов и беженцев.
На этих строчках мемуаров Дэвисон вдруг «самоцензурно» и «ревизионно» запнулся: в самом деле стоит ли оставлять их? Тем более что в действительности эта фраза имела не очень приемлемое в теперешние дни продолжение:
– …Причем, напомню, занимается этой самой «фильтрацией» беженцев и перемещенных лиц, допрашивая их нередко с пристрастием в двух подвальных помещениях Нагорного крыла, специально оборудованных под камеру предварительного заключения и камеру пыток.
– Ваш управляющий поместьем, очевидно, дезинформировал вас, господин Бош: никаким переоборудованием подвальных помещений мои люди не занимались.
– Охотно верю, потому что этим, естественно, занимались люди мои. А вот чьи люди стоят за телами нескольких «самоубийц», найденных в одном из местных ущелий, это полиции еще только предстоит выяснить.
– О нет, господин Бош: ни до серьезного рукоприкладства, ни, тем более, до трупов «самоубийц» наши люди, как правило, не доходят. Не скрою, кое-кому из порывавшихся сюда странников мы предложили покинуть не только пределы «Горного приюта», но и пределы Швейцарии. Однако этим все и заканчивалось. Несмотря на то, что война все еще продолжается, мы стараемся вести себя цивилизованно, как и подобает вести себя, находясь в высшей степени цивилизованной стране.
Серб терпеть не мог каких-либо пауз в серьезном разговоре, поэтому направление беседы сменил мгновенно, переходя от неприкрытого шантажа к столь же откровенному деловому предложению:
– Но если все же в процессе «фильтрации» некоторых типов вам придется прибегнуть к более душещипательным мерам избавления, а значит, понадобятся настоящие эшафотные профессионалы, – вы всегда можете обратиться к старому добряку Бошу.
– Темнить не стану: предложение своевременное. Но для его принятия нужно быть уверенным в человеке, который способен предоставлять подобные услуги.
Боша подобные оговорки не оскорбляли, и даже не настораживали.
– Как говорит в таких случаях один из моих знакомых, «Мы не придворные лакеи, чтобы расшаркиваться перед каждой портьерой. Если понадобится, мы любую дверь ногой вышибем». А чтобы вы не сомневались в этом, как и в моей партнерской преданности, – вот ключ от тайной двери, ведущей из подвала вашего крыла в подземелье, а оттуда – в тоннель, который приводит к Пастушьему гроту на той стороне горы. Да-да, туда, где на выкупленной Ангелом Бошем земле расположена его овечья ферма.
– Готовите запасной путь для отхода в горы? Оккупации Швейцарии вроде бы не предвидится.
