Кому живётся весело, вольготно в ВВС?
Начальнику химической,
Начальнику физической,
Партийно-политической
И службе ПДС. (Парашютно-десантной службе)
– Во всех других родах войск быть химиком это полная труба, – он задумался на несколько секунд и вдруг спросил. – Вы себе представляете, что такое огнемётные танки?
Мы не имели ни малейшего представления о чём он говорил.
– Ясно, – взор его как будто устремился в пустоту. – Они были у нас в полку. Одним словом это был перебор.
Виделись с ним мы редко, учился он на другую специальность и наши пути почти не пересекались. И всё же, невзирая на мимолётность наших встреч, я успел заметить, что Огонёк был очень набожным. Было в этом что-то противоестественное, очень неожиданное для человека его профессии.
Мыслимое ли дело, чтобы наёмник, бывший красный командир, не ругался матом?
Не пил спиртное? Не волочился за юбками?
Я пару раз пытался вывести его на откровенный разговор о причинах такой душевной перемены. Он, как мог, уклонялся от ответа, но я его дожал. Огонёк признался мне в том, что к богу его повернула последняя гражданская работа. Перед поступлением в в нашу школу он руководил бригадой собирателей трупов, в метрополитене одного крупного Западного города.
В одну из суббот я не обнаружил в баре старину Богдана. Прождал его целый день. На Серёгу я не рассчитывал, тот он был занят одной курсисткой, лет на пятнадцать младше его.
Я набрался под завязку пивом и пошёл спать. В коридоре общежития я встретил моего киевского друга. Допрос, без применения пыток, выявил, что Богдан и Огонёк провели субботний день в православной церкви.
Я, мягко говоря, очень удивился.
Не думал, что в богом забытой стране, в самой её дыре, можно было найти церковь с русско-говорящим священником?
Оказывается она была. В ста пятидесяти километрах. Огонёк туда ездил регулярно, а в ту субботу уговорил Богдана поехать с ним.
– Зайди ко мне утром, – сказал Богдан, когда увидел, что я не в состоянии говорить с ним о деле.
В воскресенье утром произошёл относительный прорыв в деле, ради которого я переносил тяготы и лишения.
– Ты знаешь, кого я встретил в церкви? – спросил мой друг.
– Папу Римского? – после вчерашнего мне было тяжело думать.
– Лучше, – Богдан наслаждался паузой.
– Не тяни, ты же видишь мне плохо. Давай, радуй новостями.
Богдан рассказал о походе в церковь подробно. Описал где он стоял, сколько было прихожан, как проходила служба, и где он увидел нужного мне человека.
Самый наш засекреченный инструктор, преподаватель закрытых систем связи, и основ криптографии посещал православную церковь. Это было что-то из ряда невероятного.
– Что он там делал? С кем он был? – Я пытался прикрыть охватившее меня возбуждение под маской любопытства.
– Он стоял возле колонны, очень близко к алтарю. Держал на руках мальчика, лет пяти.
Впереди его стояла высокая женщина, средних лет, с очень красивой фигурой.
На голове у неё был чёрный платок, и было видно, что она по-настоящему молится.
– Так. Значит, он был с русской бабой. Он тебя видел?
– Не думаю, я всё время стоял у входной двери. А Огонька он срисовал. Это точно. Тот поклоны бил перед самым батюшкой.
– Как ты думаешь, преподаватель говорит по-русски, или хотя бы понимает?
– Не могу знать, товарищ майор.
– Сам дурак.
Из Богдана вытащить мне больше ничего не удалось. Да и не стоило его втягивать в моё дело. Я и так задал слишком много вопросов.
